Русский язык в зеркале языковой игры

На похоронах Н. А Полевого, в церкви Николы Морского, Ф. В. Булгарин хотел было ухватиться за ручку гроба-, присутствовавший при этом П. А Каратыгин, оттолкнув его, сказал:—Уж ты его довольно поносил при жизни (Рус. лит. анекдот).

— Не бойтесь этой гранаты, она ручная

(Эмиль Кроткий).

Слов ему явно не хватало: он поминутно просил слова у председателя (Эмиль Кроткий).

В того, кто полон оптимизма, больше ничего не лезет (Г. Малкин).

Вижу: пыль лежит.,Дай, думаю, ия прилягу.

В последнем примере два совершенно не связанных по смыслу высказывания связываются на основании формальной близости двух элементов (лежит —

прилягу). Тем самым обращается внимание слушателя на то, что формальное сходство, не подкрепленное смысловым, может приводить к абсурду. Впрочем, приведенное высказывание не бессмысленно — происходит самодискредитация говорящего, в каком-то смысле приравнивающего себя к пыли.

А вот иной вид шутливого обоснования:

Моча—единственное на свете, о чем нельзя сказать, что это—говно!

Отказываясь от серьезного обоснования своего чрезвычайно пессимистического взгляда на жизнь («Всё на свете —дерьмо!»), автор дает шутливое, чисто лингвистическое обоснование, которое в формальном плане безупречно (с точки зрения языковых норм, существительное говно в переносном смысле приложимо к любому существительному, кроме, может быть, существительного моча).

И здесь, и во многих других случаях в смысл каламбура входят наблюдения над языком, подшучивание над его «странностями» (об этом мы уже говорили в разд. 7 главы Прагматика).

Впрочем, в некоторых особых случаях каламбур может быть намеренно неостроумным или бессмысленным. В качестве примера можно указать каламбуры сумасшедшего Физикевича из рассказа Е. Петрова. Плоские каламбуры являются одним из основных художественных средств развенчания ненавистною для В. Набокова типа пошляка. Сходным образом использует неостроумные и бессмысленные каламбуры Андрей Белый в романе «Петербург» при характеристике сенатора Аблеухова.

Приемы придания слову каламбурной многозначности

Итак, в каламбуре всегда обыгрываются несколько слов (сходных или тождественных по звучанию) или несколько значений одного слова. Зачастую обыгрываемое слово повторяется в тексте (так наз. антанаклаза). В качестве примера приведем пророческое замечание М. Е. Салтыкова-Щедрина:

Во дни чрезвычайного упадка наших денег, совершенно несправедливый русский человек встретился с Салтыковым [Щедриным) в Париже и горько жаловался ему на низкий курс. <<Я этого не нахожу,—патриотично заметил Михаил Евграфович» (...)— «Помилуйте!—воскликнул собеседник,—ведь нам дают всего только полтинник за рубль!».—«Так ведь все-таки дают полтинник, это превосходно! Вот, когда за наш рубль будут давать в морду, тогда курс будет плохой».

А вот каламбур, где совмещаются три разных значения слова, и само оно также повторяется трижды:

А издатель-то какразогиелсл! Книгу мою издал—Разошлась?—Нет. Но зато я с ним на этой почве разошелся (Журн. «Сатирикон»).

Не реже, однако, случаи, когда обыгрываемое слово не повторяется. Важно, чтобы тем или иным способом были представлены соответствующие смыслы, чтобы слову была придана каламбурная многозначность.

Перечислить существующие для этого способы совершенно невозможно — их бесчисленное множество, и авторы в погоне за оригинальностью изобретают все новые и новые. Укажем лишь основные.

1) Иногда каламбурная многозначность возникает благодаря специфичности (физиологической, социальной, исторической, географической и т. п.) самой описываемой ситуации:

(1) «В первую голову надо поесть!»—просил Змей Горыныч (А. Кнышев).

(2) Кривой К после долгого разговора с кривым О. сказал. «Я очень люблю беседовать с ним с глазу на глаз» (Рус. лит. анекдот, 240).