Русский калибр (сборник)

– О’кей, месье Дюпре. Поскольку через некоторое время вам всё равно предстоит встреча с нашим общим другом – Давидом, я уповаю на вашу порядочность. Не стоит говорить с ним… обо всём. Ладно? Лично у меня нет на его счёт никаких планов. Абсолютно. А что касается моих шефов… очень многое зависит от позиции, которую займёт ваш отец. И в любом случае – никому, поверьте, никому не нужна огласка. Весь вопрос заключается в цене, которую нужно будет заплатить за сохранение статус-кво. И в том, кому конкретно придётся платить эту цену. Когда выяснится это – остальное разрешится само собой. Так что наберитесь терпения. Так я звоню повару?

– Валяйте, – интерес к жизни угас во мне окончательно.

Опять, уже в который раз, всё заканчивалось на моём отце. Он был последней инстанцией, все ниточки вели к нему. Как ему это удавалось? Много лет назад я раз и навсегда решил не задаваться этим вопросом. Рождённый ползать – летать не может, прав был господин Пешков. Играя с отцом, я проигрывал даже не постоянно – я проигрывал ему всегда . А Липке они, похоже, просто убьют. Так о чём тут говорить…

– Кажется, вы расстроились, Андре? – участливо спросил Стеннард, отложив телефонную трубку. – А с какой стати? Я же говорю вам – всё решится так или иначе, и мы ещё будем друзьями. Честное слово, вы мне очень симпатичны. Жизнь развела нас по разные стороны, но это сегодня. Кто знает, как она обернётся завтра? Будьте профессионалом и смотрите на всё проще. Выкиньте из головы этот ваш «комплекс короля». В этой игре и вы, и я – пешки, профессиональные пешки. А хозяйничают на доске совсем другие фигуры. О! Вот и наши кальмары…

И я послушно выбросил все мысли из головы. Собственно говоря, там и выбрасывать-то было особенно нечего. Не мысли, а так… сплошное недоразумение.

Глава десятая

Проснулся я так, как это и происходит со всеми нормальными людьми, – внезапно. И привычно отметил для себя, что опять упустил самое главное. С детства мечтал поймать момент, что отделяет сон от «не сна». Ну, может быть, не поймать, а осознать, понять, уловить, как именно это получается. Только что сознание витало в заоблачных далях, бац, – и вот я уже ощущаю себя лежащим в постели. Немного побаливала голова, но в остальном мне было удивительно хорошо и уютно. Пахло свежим бельём, в воздухе витали едва уловимые ароматы дорогого мужского одеколона, хорошего трубочного табака. «Thomas Radford»? «Mac Baren»? Не вспомнить… интересно, куда это я попал?

Окончание «званого обеда» с Дейвом Стеннардом я помнил отлично. На десерт он угостил меня чудным портвейном, «Calem», десятилетней выдержки. Потом мы ещё долго беседовали, обсуждая тонкие и исполненные очарования хайку Бусона, большим знатоком которого оказался Дейв. Затем он извинился, сказав, что должен ещё очень многое успеть сделать до прибытия в Рим, а посему хотел бы откланяться. Точнее, откланяться он предлагал мне. Отказаться не было ни малейшей возможности, и я без лишних рассуждений согласился проследовать в отведённую мне каюту. Дальше, правда, Стеннард повёл себя не по-джентльменски. Заявив, что опять-таки очень сожалеет, он пригласил в нашу «трапезную» какого-то господина, облачённого в белый комбинезон, который явился в сопровождении двух здоровенных, вооружённых до зубов молодцов. Господин оказался местным врачом, и он страстно желал облегчить мою участь. Посредством шприца с какой-то дрянью. Таким образом эти господа надеялись обезопасить экипаж яхты от моих домогательств. Стеннард уговаривал меня, «добрый доктор» согласно кивал и улыбался, а подпиравшие стены каюты санитары бдительно следили за тем, чтобы я не выкинул какого-нибудь фортеля. Скрепя сердце, я согласился. И тут же получил в вену лошадиную дозу снотворного, мгновенно свалившую меня с ног. Последнее, что я помнил, – серьёзное лицо Стеннарда, склонившегося надо мной. И всё. Продолжительный провал в памяти, закончившийся только что.

Сквозь опущенные веки я ощущал свет солнечных лучей, откуда-то доносилось щебетание птиц. Значит – день. Если предположить, что с ценителем морской кухни и Бусона мы расстались где-то около четырёх часов дня, то… получается сплошной праздник жизни. По самым приблизительным выкладкам я проспал не менее пятнадцати часов. А до того было – около двенадцати! Положительно, мой организм вошёл в полосу везения. Выяснить бы ещё, где находится эта полоса…

Я открыл глаза и, не меняя положения тела, быстро огляделся. Комната. Стол, стулья, шкаф. Окно. За окном – деревья, но что-то мешает мне видеть их отчётливо. Приглядевшись, я понял – что. Весь оконный проём был закрыт частой решёткой из тонких, но наверняка очень прочных металлических прутьев. Обстановка в комнате была скромная, но мебель отнюдь не выглядела «казённой». Напротив, в ней чувствовался стиль и соответствующая стилю цена. То есть – не больница. Жаль. Медсёстры в коротеньких халатиках, массаж, питание «с ложечки», свободный вход и выход… М-да.