Русский хан

— Светлый хан, всем миром благодарим тебя за справедливый суд. Дай бог тебе и твоим близким здоровья.

— Люди, встаньте, нечего пыль собирать. Матвей, вот тебе двадцать монет серебром, раздашь семьям пострадавших. У вас школа есть?

— Нет, батюшка.

— Тогда возьми два золотых и постройте, потом учителя пришлю. И церковь вам нужна, возьми еще три золотых, да артель плотников в городе наймите.

По сути, ничего особенного я не сделал, однако у многих крестьян на глазах появились слезы. У Матвея подкосились ноги, я придержал его за локоть.

— Ну, будет вам, когда церковь поставят, известите — священника пришлю.

Провожала нас вся деревня, в карете ехали молча, каждый размышлял о чем-то своем. На ночевку встали недалеко от Волги. Охранники, испросив у меня разрешения, отправили пять человек за стерлядкой. За час они бреднем наловили бочку рыбы. Повара наварили и нажарили стрелядки вдоволь. На ужин пригласил Семена с шаманом. Стерляжья уха — особое блюда, вкуснотища великая. Под жареную рыбку выпили по чарке вина. После трапезы слуги вынесли пустую посуду, оставив кувшин с вином на столе. Усидев половину, я занялся воспитательным процессом.

— Семен, расскажу тебе одну поучительную историю. Дело было в Башкирии, я тогда только-только организовал отряд спецназа, начальником назначил Савелия Хвата, сейчас он темник гвардейского тумена. Один их его ребят, по пьянке, сорвал с местной девчонки сережки, идиот. Мало того, он ее изнасиловать пытался, благо на крик родня прибежала. На другой день они ко мне с жалобой, я послал за охальником охрану, а он уже на березе повесился. Савелий пришел ко мне и попросил снять его с должности — не углядел за подчиненным, значит, его вина. Я стал его допытывать — оказалось, его ребята дали насильнику веревку с петлей и предложили самому исполнить себе приговор.

— Надо же, впервые слышу, — встрепенулся Карчи.

— Да, не все тебе ведомо, господин всезнайка, — усмехнулся я. — Спецназовцы не стали выносить сор из избы, сделали по-тихому. Семен, ты меня извини, с расстрелом я погорячился, а во всем остальном, сам понимаешь. Через полгода мытарей переведу в канцелярию, а ты сделай нужные выводы.

— Владимир, вины с себя не снимаю, такого безобразия больше не допущу, ты уж прости меня.

— Ладно, Семен, забыли. Давайте по последней и на боковую.

* * *

Ночью прошел мелкий дождь, прибив вездесущую пыль. Войска после завтрака колоннами выступили в поход. Тигры трусили рядом с каретой, разминаясь после сна. Пассажиры отчаянно зевали, прикрывая рот ладонью. Из-за не застегнутой до конца рубахи я, к своему изумлению, увидел на шее шамана золотой крестик. Обратился к нему, насколько можно вежливей:

— Карчи, извини, но некрещеный человек не должен носить православный крест.

Реакция наступила несколько неожиданная, Карчи покраснел, а Сеня покатился со смеху.

— Достопочтенный Карчи, поведай нам о сем казусе. Ты веру сменил, что ли?

— Хан, он ведь жениться собрался, — захихикал Семен.

— Отставить веселье. Колись, Карчи, как на духу.

— Да, женюсь, но это мое лично дело, — шаман с вызовом глянул на Семена. — Очень красивая и достойная девушка.

— Ага, спортсменка, комсомолка, — съехидничал Сеня.

Я никак не мог въехать в тему. Видя мое недоумение, Карчи пояснил:

— Она русская.

Все встало на свое места.

— Условие поставила: замуж за меня пойдет, если я крещусь в церкви, — со вздохом пояснил шаман.

— А твои боги не будут возражать?

— Думаю, уживутся. Люблю я ее, вот и весь сказ.

— Не забудь нас с ханом на свадьбу пригласить, тебе пора жениться, мы-то с Владимиром давно по уши в этом самом.

Я понимал Карчи, найти свою истинную половинку — большое счастье. Ему всего сорок, вдовец, жена умерла лет пятнадцать назад, детей у них не было. Потому рад за него, и детишек, дай Бог, нарожают, какая семья без них.

Солнце припекало, ехать в карете становилось жарковато — пересели на лошадей. Колонны растянулись не на один километр, шли доброй рысью — к переправе надобно было успеть с запасом времени и подготовить неприятные сюрпризы монголам. На следующий день довелось на дороге встретить необычных путешественников. На обочине стояли двое ребятишек лет девяти-десяти. Как два испуганных воробышка, детишки жались друг к другу, глядя на скачущих мимо всадников. Одеты в какие-то драные одежки, на ногах разбитые опорки. Оба худющие, со следами сажи на лице. Мальчонка выглядел постарше девочки, потом выяснилось — брат и сестра.

— Стоять! — гаркнул я и дернул кожаную петлю с ремешком, протянутым сквозь стенку кареты к вознице. Подойдя к ребятне и присев на корточки, спросил:

— Вы чьи будете и далеко держите путь?

Видя испуг в их глазах, добавил:

— Не бойтесь, вас никто не обидит, это говорю вам я, хан Булгарский Владимир.

Немного осмелев, мальчонка спросил:

— А ты не врешь, дяденька? Охрана в седлах покатилась со смеху.

— Не вру, я самый настоящий хан.

— А скажи, как хана Владимира прозывают? — Мальчишка с подозрением поглядел на меня. Я, признаться, опешил от такого вопроса.

— Светлым ханом его кличут, — вступил в разговор Семен.