Русский Ришелье

Про себя Иван Выговский подумал: «Не слишком ли опасно? У Польши сейчас не только враги есть, но и друзья или временные союзники: русский царь, австрийский император, датский король. Может, выгоднее сейчас, когда слабы ляхи, потребовать от них приделать к государству “третью голову”? Дабы наряду с короной и Литвой образовалась бы третья часть федеративной Речи Посполитой – великое княжество Русское с центром в Киеве?» Иван Евстафьевич только подумал об этом, но не сказал гетману ничего. Не стоило вступать с Богданом Хмельницким в дискуссии, когда он в страшном гневе. Не привело бы это ни к чему хорошему для Ивана Выговского…

Глава VIII. Праздник голода

Генерал-губернатор Лифляндии Магнус Габриэль Делагарди стоял на Ратушной площади Риги и смотрел как некий простолюдин лезет на измазанный салом шест. На самом верху шеста заманчиво красовались хорошие сапоги и большой окорок. Сотни зевак не только подбадривали смельчака, но и заключали пари – доберется он до приза или нет. Глава Большой Гильдии Ганс Витте с некоторым сожалением сказал бургомистру Юргену Дунте: «Всё, представление сейчас закончится»[23].

Прогноз Ганса Витте оправдался – соискатель сапог, который уже протянул правую руку, чтобы сорвать их с верхушки шеста, не удержался одной левой на скользком, смазанном салом дереве и скользнул вниз, до крови раздирая себе руку. Сотни зевак дружно расхохотались. Зазвучали голоса в адрес неудачливого подмастерья из цеха ткачей: «Как тебе сапоги, Фридрих? Небось по шесту лазить – не то что шерсть ткать?!»

Стоявший чуть в стороне от толпы генерал-губернатор позволил себе легкую ироническую улыбку.

Что же за странное действо происходило в шведской Риге в августе 1656 года? В тот день рижане праздновали самый необычный праздник в мире – праздник голода. Умурскумурс, как его стали называть латыши, переиначив немецкие слова Hunger – голод и Kummer – горе. Во время польско-шведской войны начала семнадцатого столетия[24], многие районы Лифляндии подверглись страшному опустошению. Война совпала с чудовищным природным катаклизмом, какого никогда ранее не было в Ливонии и на Руси. В августе выпал снег, урожай погиб. В ряде стран наступили страшный голод и холод, в Латвии зафиксировали множество случаев людоедства. Рига снабжалась морем, продукты везли из дальних стран, здесь было легче выжить, чем в районах, где велись боевые действия. Тысячи беженцев устремились в город.

На высоком шесте висели флажки с обозначениями, какие районы Лифляндии подвергаются разорению воюющими армиями. Когда в Ригу возвращался разведчик и срывал со столба флажок – мол, этот район уже безопасен и беженцам оттуда можно возвращаться домой, то горожане, полуголодные, ликовали – ртов становилось меньше. И вот в течение многих лет в память о закончившихся бедствиях в августе устраивались красочные представления, кульминацией которых становилась борьба за призы. Граф Магнус Габриэль Делагарди обратился к стоявшей рядом супруге Марии:

– Как давно происходили эти трагические события. Уже десятки лет этот город не знает бед благодаря защите со стороны шведской короны.

Высокородная графиня согласно кивнула, хотя и подумала про себя, что ныне не стоило бы говорить о безопасности Риги в таком тоне, ведь неприятель уже близко. Но графиня никогда не поучала своего мужа, умелого политика, талантливого дипломата и известного военачальника. Красавица и умница, графиня Мария Делагарди позволила себе лишь намек на ироническую улыбку. Супруг понял ее по-своему:

– Знаю, ты хочешь сказать, что сам голод возник более полувека назад после того, как в Лифляндию вступили войска шведского короля Карла IX. Но разве войны не бушевали в Лифляндии и до этого? Швеция же обеспечила Риге покой и процветание.

И вновь графиня не стала возражать супругу. Она лишь сказала:

– Посмотри на этот город, Магнус!

За годы супружества граф и графиня научились с полуслова понимать друг друга. И граф сразу же осознал, что имела в виду его жена. Он прекрасно видел – в гавани, где в конце августа обычно загружались льном, пенькой, зерном, бочками со смолой и поташом, мачтовым лесом и другими ценными товарами с десяток торговых кораблей, ныне одиноко стоял небольшой кораблик. Пустынен был и находившийся рядом с портом городской рынок, если кто-нибудь и привозил в город провизию, то она раскупалась мгновенно. Ригу ждали трудные времена.

Впрочем, это не мешало части горожан веселиться от души. Они решили, что в безветренный, солнечный день, лучше воспользоваться моментом и отдохнуть. Тем более что после подхода к городу неприятеля будет не до отдыха и лучше хоть сейчас поразвлекаться.

Пиво лилось рекой, горожане с любопытством смотрели, как очередной претендент на сапоги собирается карабкаться за ними.

По знаку Магнуса Габриэля Делагарди слуга подал ему кружку с недорогим пивом.

Два стоявших у дома Черноголовых состоятельных господина обратили на это внимание: