Русский Ришелье

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин наблюдал, как к генералу Лесли спешили командиры полков иноземного строя: фон Говен, фон Штаден, Англер, Юнгман, Гамильтон. Этих уроженцев различных стран, представителей разных народов объединяло одно: все они проживали в мирное время в Немецкой слободе города Москвы.

Ордину-Нащокину стало обидно. «Да есть ли в регулярной армии русские командиры?! – с горечью подумал он. – Иноземцы знают все премудрости огневого боя, воюют умело. Так это значит, что гнать надо, хоть палкой гнать наших дворян за границу, чтобы учились там всем премудростям. А иначе не избавиться нам от немецкого засилья. Ведь все больше и больше на Руси иноземных инженеров, иноземных полковников, лекарей. А что делать, коли своих нет? Увы, не хотят дворяне учиться за границей, а царь Алексей Михайлович слишком добр, не решается заставить их».

Афанасий Лаврентьевич взглянул на стоявшего рядом с ним сына Воина. «Ему и учиться за границей ненадобно, я к нему двух ученых поляков давно приставил, образован, будто университет кончил. Но дорого это обошлось мне, многие дворяне так тратиться не захотят, а еще большее число – столько платить не смогут».

Сын Афанасия Лаврентьевича был задумчив. Воин Афанасьевич с тоскою смотрел на Ригу и размышлял: «Там, за валами, живет Герда». Он пытался представить себе, как выглядит дом купца Дрейлинга, но не мог.

– Что, мощная крепость? – спросил сына Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, который ранее был за рубежом – и в Эстляндии, и в Речи Посполитой, и в Молдове, но никогда не видел ранее столь хорошо укрепленного города.

– Я хоть сегодня готов идти на штурм. Пусть только государь повелит! – с неожиданной горячностью воскликнул Воин.

Но до штурма было еще очень далеко. Русские солдаты, «вооружившись» лопатами, торопливо рыли земляные укрепления. К сентябрю было создано двенадцать земляных городков. Русские устанавливали пушки прямо в нескольких сотнях метров от города. А стреляли некоторые из этих орудий на полверсты, причем многопудовыми ядрами. Великолепно показали себя десятки пушек, купленных в самой передовой стране мира – Нидерландах. Мало того. Русские артиллеристы творчески отнеслись к западной военной технике. Они создали камнеметы – пушки с тонкостенными стволами, способные метать каменные ядра. Порой артиллерист, услышав во время обстрела, что снарядов больше нет, интересовался:

– А камней хватает?

Камни эти производили немалые разрушения и заменяли собой при необходимости ядра из стоившего в то время огромных денег металла. Поэтому боеприпасов у пушкарей всегда хватало. За один день они сделали по Риге 1700 выстрелов.

Для рижан настали тяжелые времена. Полуголодные (ведь подвоза продуктов не было), испуганные, с тревогой прислушивались они к грому выстрелов. Огромные ядра постепенно разрушали даже гигантские каменные башни рижской крепости.

Граф Магнус Габриэль Делагарди созвал военный совет. В Рижском замке звучали печальные речи. Подчиненные сетовали, что войск мало, город оборонять некому, а горожане вместо того, чтобы помочь, напротив, ропщут и требуют сдать город. Генерал-губернатор Делагарди недоумевал: собравшиеся на совет болтуны, что, раньше не знали – генерал-фельдмаршал в городе есть, а вот армии, командовать которой было бы не стыдно хотя бы простому генералу – нет! Так не вешаться же из-за этого!

Военачальник приказал:

– Для поднятия духа горожан и солдат мы сделаем вылазку. Генерал-майор Горн!

– Я!

– Вы возглавите солдат!

Вылазка была неудачной. Графу Делагарди доложили: русские отогнали шведов, не дав разрушить земляные укрепления, генерал-майор Горн погиб со шпагой в руках.

Горожане еще активнее стали ворчать, шведы приуныли. Во всем гарнизоне один Магнус Габриэль Делагарди сохранял невозмутимость.

– Что бы мне сделать, чтобы поднять настроение рижан? – спросил он у подчиненных. – Быть может, и впрямь завести любовницу? На какие жертвы не пойдешь ради родной страны…

Шведские офицеры не поняли: генерал-фельдмаршал издевается над ними или просто иронизирует.

Между тем рижские бюргерши были ошеломлены. Генерал-губернатор Делагарди быстро сдержал свое слово. Однажды вечером у входа в Рижский замок заметили первую красавицу города. Марта, которая отвергала даже ухаживания дворян, готовых на ней жениться, сама пришла к кавалеру, не обещавшему ей ничего, и при этом даже не скрывала эту связь! Кумушки сплетничали:

– А ведь граф Делагарди не собирается сдавать город, иначе не завел бы здесь постоянную любовницу.

– Ох, Катерина, а нам-то что?! Пока граф милуется с этой Мартой, на нас с неба ядра сыпятся. Наш интерес – чтобы эта проклятая война поскорее кончилась. Муж сидит унылый, пьет с горя шнапс и жалуется: никакой торговли, одни убытки.

– Да, и поесть как следует хочется…

Четвертого сентября в военный лагерь к царю Алексею Михайловичу прибыл Мельхиор Фалькерзам – канцлер Курляндии. Он, по сути, привез отчет: люди курляндского герцога Якоба уговаривают рижан сдаться, в Речи Посполитой энергичные агенты герцога Якоба агитируют за избрание русского царя польским королем.