Русский романтизм

Сидя около нее, он „чувствовал холод и тяжесть на

сердце", (стр. 269). Бездна разделяет героиню и рассказчика,

потому что тайна ее души, ее страсти так и не раскрылась

для него. „От нее веяло холодом, как от статуи... Возврати-

лась Галатея на свой пьедестал и не сойти с него более"

(стр. 269).

Не случайно сравнение героини с Галатеей, — навсегда

осталась для него незнакомка нереальной, мечтой, не вопло-

щенной в действительность, видением, призраком, сновиде-

нием. И заканчивается рассказ, снова ставя ударение на таин-

ственном. „Я сказал выше, что эта женщина появилась мне,

как сновидение—и как сновидение прошла она мимо и исчезла

навсегда" (стр. 270).

Таинственное в „Трех встречах" окружает

' t s r r j z темУ с т Р а с т и - Вся композиция повести держится,

как на главном и единственном стержне, на рас-

сказчике. Став игрушкой странного случая, он явился свиде-

телем любви двух людей. Сознавая силу, с которой действо-

вал случай, сближая его, наблюдателя, с любящими, он уви-

дел в страсти женщины нечто таинственное и чудесное, что

навсегда осталось для него неразгаданным.

В расположении двух тем—страсти и тайны—существует

некая симметрия. Страсть и тайна в начале первой главы;

страсть и тайна в конце второй главы; наростание таинствен-

ного после встречи в Михайловском до момента смерти Лукья-

ныча, этого кульминационного пункта в сгущении тайны; затем

ни спадение таинственного и снова его наростание до встречи

на маскараде, где тайна является в той же форме, в какой

она предстала перед рассказчиком в Михайловском. И при

второй, и при третьей встрече незнакомка воспринята им, как

видение, как сон.

Система .встреч явилась техническим сред-

Роль рассказ- с т в о м > позволившим спаять между собой обе

темы;—страсти и тайны—эти два действенных

начала повести. Первая и вторая встречи неразрывно связаны

между собой, объединяются в одно целое. В первой встрече,

в Сорренто, перед нами начало свидания двух любящих;

встреча в Михайловском изображает конец любовного свида-

ния—прощание. Технически Тургенев обработал обе встречи,

как продолжение одного и того же любовного свидания, и эта

1361

форма обработки позволяет рассматривать их, как нечто еди-

ное, тем более, что тема тайны входит в повесть лишь после

второй встречи. Между второй и третьей встречами — цепь

из промежуточных второстепенных встреч. (Встреча с не-

знакомцем, с обоими любящими; с Бадаевой и Шлыковой

в Москве).

Рассказчик—наблюдатель страсти, увидевший в ней тайну.

Но композиционная роль его не сводится только к позиции