Русский синдикат

— Поищи кое-что у меня в штанах, — нагло бросил амбал.

Зря он сказал такую глупость русскому парню. Мощнейший удар в нос, сломав переносицу, лишил грубияна сознания, и тот грузно шмякнулся на пол.

— Хам, — пожал плечами Герман, вытирая платком испачканную в крови руку.

Гости поднялись по лестнице и начали осматривать грязные комнаты одну за другой. Когда они дали фотографию Стива одному из обкуренных недоносков, тот указал рукой на грязную тахту в углу комнаты, где лежало три человека с полуоткрытыми стеклянными глазами.

Феликс в одном из них узнал Стива.

— Это он, — произнес Чикаго. — Давай, старик, потащили его в машину, — обратился он к Герману.

Приподняв ватное тело Стива, они поволокли его к выходу. Неожиданно дорогу им преградили два типа. Один из них в замызганной белой толстовке и потертых джинсах был похож на араба. Другой был крупного телосложения, блондин с тупыми выпученными глазами и волосатым голым торсом.

— Эй, куда вы поперли этого торчка! — угрожающе произнес араб. Они не хотели терять выгодного клиента из богатой семьи, коим являлся Стив.

— Освободите дорогу, уроды! — приказал Герман.

Феликс не знал французского языка и вступать в полемику с двумя гориллами у него не было никакого желания. Недолго думая, он молча прямым ударом ноги нанес молниеносный удар в солнечное сплетение арабу. Тот еще не успел согнуться, как Феликс произвел боковой удар ребром стопы в горло белобрысого. Это был его коронный удар, именуемый «йоко-гери», сокрушительной силы.

Белобрысый, треснувшись головой о стену, пополз вниз, окрашивая грязные обои кровью. Левой рукой придерживая Стива, Чикаго ухватил правой араба за волосы и коленом нанес сильный удар прямо ему в физиономию. Того отбросило на метр, и он упал навзничь на своего товарища.

Спустив Стива вниз по лестнице, друзья погрузили его в машину. Попытавшийся было присесть рядом Жак настойчивым движением Феликса был отстранен от машины, дескать, гуляй, на сегодня твоя миссия окончена, ты больше не нужен. Герман сунул ему стофранковую купюру, и машина рванулась, унося друзей и одурманенного наркотой Стива ночными улицами Парижа к дому Эрнесто Гонсалеса.

Двери роскошной квартиры Гонсалеса открыла сама Тина. Увидев брата в состоянии наркотического опьянения, она всплеснула руками и охнула. По коридору чуть ли не бежали сам Гонсалес и его супруга. Передав непутевого отпрыска отцу, Феликс с Германом по приглашению Тины зашли в просторную гостиную.

— Спасибо вам! Огромное спасибо! — благодарила девушка молодых людей.

— Нет проблем, — улыбнулся Герман.

— Как же вы сумели его найти? Отец пытался его отыскать целую неделю, — расспрашивала Тина.

— Ты же знаешь нашу профессию, — подмигнул ей Феликс. — Мы ведь с Германом из одного магического ордена. Так, Гера? — повернулся Феликс к своему товарищу.

— Без сомнения, — отозвался Герман.

— А все-таки где вы умудрились его найти? — спросила девушка.

— В одном из притонов, — ответил Чикаго. — Но это уже не столь важно. Главное, он дома и Эрнесто Гонсалесу необходимо завтра же отправить его в клинику.

— Да, да, конечно. А сейчас, может быть, кофе или что покрепче?

— Нет, спасибо, — отказался Феликс. — Скоро утро. Я бы лучше выпил стакан апельсинового сока со льдом, а может быть, и два.

— Я бы тоже не отказался, — сказал Герман. — Что-то жажда замучила.

— Сейчас, пару минут, — произнесла Тина и умчалась на кухню терзать соковыжималкой апельсины.

Через некоторое время в комнату вошел Эрнесто Гонсалес с расстроенным видом и грустными влажными глазами.

— Феликс, можно вас на пару слов?

— Да, конечно.

— Тогда пройдем в мой кабинет.

Когда они вошли в кабинет и плотно закрыли за собой резную дубовую дверь, Эрнесто Гонсалес произнес:

— Вот видите, Феликс, недаром говорят: Бог все видит. Я, наверное, сильно провинил Господа тем, что связался с наркобизнесом, и он так жестоко покарал меня. Мой сын, мой мальчик губит свою жизнь именно тем, чем я, глубоко не задумываясь, собирался засыпать всю Америку. Теперь я наглядно вижу, какое горе приносят наркотики. — На глазах Эрнесто Гонсалеса выступили слезы. — Сколько бы могло других отцов и матерей пострадать от моего безумного проекта. Этот грех я бы не смыл с себя никогда и ничем. Никакие, даже самые огромные деньги не стоят этого. Так что, Феликс, — отец Тины смахнул слезу с правой щеки, — я на самом деле рад, что мой авантюрный план рухнул. Ты мне веришь?

— Верю. И говорю вам это с полной откровенностью.

— Завтра я определю его в больницу и моим сыном займутся лучшие врача. Но если он не сможет отойти от героина, мне придется убить его собственными руками…

— Я думаю, дело до этого не дойдет. Вы же знаете, сейчас очень сильная медицина, и они могут избавить его от наркотической зависимости, — успокаивал Гонсалеса Феликс.

— Буду надеется.

— Справитесь ли вы сами с отправкой сына в клинику? Может быть, нужна наша помощь?

— Нет, спасибо. Я справлюсь сам.

— Хорошо, — кивнул Чикаго.