Русский Стамбул

Путь мой широк, необъятен,Плещет зеленой волной.Шорох тайги мне понятен —Матери голос родной.Пешим бреду мореходом,Бродни — надежный челнок.Я улыбаюсь невзгодамИ не всегда одинок.Все здесь исполнено тайной…Чаща укроет крылом,

Если в ночевке случайноНечем зажечь бурелом…

С армией Врангеля в Константинополь эвакуировался и двадцатидвухлетний Н.В. Станюкович. Вместе с белогвардейскими солдатами и офицерами он жил в военном лагере Галлиполи, многое пережил во время недолгого пребывания в турецкой столице. Свои впечатления и наблюдения впоследствии воплотил в своем творчестве. Станюковичу, потомственному дворянину, в Париже пришлось трудиться вначале шофером. Однако притяжение творчества оказалось сильнее обстоятельств. Он продолжал писать стихи, прозу, стал замечательным литературным критиком. У него выходили книги, сборники стихов. А вот свои рецензии он посвящал произведениям авторов, со многими из которых познакомился еще в эмиграции в Константинополе. Как ярко и точно описывал он состояние женщины-изгнанницы, навеянное воспоминаниями об эвакуации из Крыма и о периоде эмиграции в Турции:

Быть вялой, непричесанной, больной,Задерживать дыханье, — даже в слове, —Недоуменно подымая брови,Глядеть часами в мутное окно.Знать, — за спиной, как бы в подводном свете,Измятая постель, залитый столИ каменное дно, нечистый под,

И больше ничего на этом свете.К чему же песни, — светлый бред земли,Навстречу сущему цветенье духа,Когда неисцелимая разруха,В изгнанья час взошла на корабли…

Участник Белого движения Ю.К. Терапиано, в будущем известный поэт, прозаик, критик, переводчик французской поэзии на русский язык, журналист, мемуарист, тоже провел некоторое время в Константинополе. Еще до эмиграции он был знаком с Волошиным и Мандельштамом. В своих стихах он до конца сохранил преданность культуре Серебряного века. Оказавшись после турецкой столицы во Франции, он печатался, опубликовал несколько сборников стихов, воспоминаний и статей. Посмертно вышла его замечательная книга статей и воспоминаний «Литературная жизнь русского Парижа за полвека». Воспоминания о нелегком далеком прошлом, размышления и переосмысление пройденного пути всегда присутствовали в замечательных творениях Терапиано:

Снова ночь, бессонница пустая —Час воспоминаний и суда.Мысли, как разрозненная стая,В вечность улетают навсегда.

Полночь бьет. Часы стучат, как прежде,В комнате таинственная мгла.Если в сердце места нет надежде —Все-таки и тень ее светла…

И.Д. Сургучев и В.И. Горянским в свете «Зарниц»

Начавший писать стихи с шестилетнего возраста, Валентин Иванович Горянский до приезда в Константинополь в 1920 году уже хорошо был известен в России как поэт и драматург. В своих лирических стихах Валентин Иванович сострадал маленькому человеку, на которого давит огромный город, «подобный яме». Как отмечала исследователь биографии поэта Л. Спиридонова, «герои Горянского тянутся на природу, мечтая о «радости невозможной». Он поэтизировал обыденность и создавал бытовые «сказки» о русской деревне. Главным героем произведений Горянского была Россия, вспоминаемая поэтом в изгнании. С «горьким вином» сравнивал свою родину поэт, от которой невозможно отречься:

Россия — горькое вино!Себе я клялся не однажды —Забыть в моем стакане дно,Не утолять смертельной жажды,

Не пить, отринуть, не любить,Отречься, сердцем отвратиться,Непомнящим, безродным быть, —И все затем, чтоб вновь напиться,Чтоб снова клятву перейтиИ оказаться за порогом.И закачаться на путиПо русским пагубным дорогам,Опять родное обрести…

В Константинополе Горянский сотрудничал с журналом «Зарницы». Здесь печатались его стихи, вышла поэма «Вехи огненные».