Русский всадник в парадигме власти

Основные постулаты французской школы оформились еще во времена Людовика XII и были отмечены в трактате «Природа и достоинство лошадей» (1499–1515)[1151]. В это же время складывалась и другая европейская школа — итальянская: в ее основе лежало искусство неаполитанских берейторов, выученных на византийском примере. Они обучали дворян, желающих служить в кавалерии, реализуя право и обязанность аристократии воевать в седле. Основы учения были изложены первым мастером неаполитанской школы Ф. Гризоне в бестселлере «Правила верховой езды» (1551)[1152]: он обращается к наследию Ксенофонта, к той его части, что была написана к сыну Гриллу, служившему в афинской коннице[1153]. Здесь же была сделана попытка применить достижения античного искусства верховой езды к популярным в XVI столетии массивным, но быстрым неаполитанским лошадям. Этот труд открыл целую волну ипполитературы: так, П. Караккиоло пишет свою «Славу лошади» (1566)

[1154], как и многие другие, именно под влиянием Гризоне.

Параллельно с Гризоне теорию верховой езды разрабатывал его современник Ч. Фьяски в своем «Трактате о взнуздывании и манежной езде» (1556)[1155]. Фьяски принадлежал к феррарской школе — известному центру рыцарской культуры.

Идеи Гризоне были продолжены его учеником Дж. Пиньятелли; именно он свел воедино разрозненные приемы византийской, итальянской и французской школ[1156]. В качестве прогрессивного метода обучения снова названа манежная езда, а античные традиции пересмотрены применительно к современному военному искусству. «Что бы ни говорил Хрисанф у Ксенофонта, — писал М. Монтень в главе „О боевых конях“ своих „Опытов“ (1580), — вы всегда связываете доблесть свою и судьбу с судьбою и доблестью вашего коня; его ранение или смерть влекут за собой и вашу гибель, его испуг или его ярость делают вас трусом или храбрецом; если он плохо слушается узды или шпор, вам приходится отвечать за это своей честью»[1157]

.

В свою очередь, достижения учеников Пиньятелли, прежде всего А. де Плювинеля[1158], наставника молодого Людовика XIII и С. де ла Бру легли в основу Haute École — Высшей школы верховой езды. Идеи, позволившие вывести эту школу в число ведущих, были опубликованы в прекрасно иллюстрированных сочинениях Плювинеля «Королевский манеж» (1623)[1159] и «Наставление королю в искусстве верховой езды» (1625)

[1160] и в трактатах де ла Бру «Французская верховая езда» (1593 и 1608)[1161].

Достижения итальянского и французского военного искусства были осмыслены в трактате современника Плювинеля П. де ла Ну «Французская и итальянская кавалерия или искусство выездки лошадей по заветам этих двух наций» (1620)[1162]. Сравнение проводилось в контексте подготовки не столько нобиля, сколько военного. С этого времени связь искусства верховой езды и военного искусства становится еще более тесной.

В 1728 г. Гериньером-старшим была основана военная кавалерийская школа в Кане, слава которой вышла далеко за пределы Франции: в условиях почти беспрерывных войн в Европе второй трети XVIII в. она явно выигрывала у аристократической анжерской академии[1163]

. В списках студентов-иностранцев (ирландцев, шотландцев, швейцарцев, немцев, датчан, голландцев, неаполитанцев, фламандцев, богемцев, поляков, американцев и т. д.) встречаются и русские фамилии[1164]. Но не только французский опыт стал той основой, из которой выросла отечественная кавалерийская школа.

Еще одна школа, основанная на итальянском наследии, была сформирована австро-испанскими Габсбургами с центром в Венском Хофбурге — зимней и основной резиденции двора. Здесь обучение велось на испанских (андалузских) лошадях, лучшими из всех европейских. Мода на неаполитанских лошадей и неаполитанских мастеров уходила в прошлое, вместе с переходом Неаполитанского королевства к испанской короне. В 1570 г. открылись Королевские конюшни и манеж в Кордове, в 1572 г. — первая Высшая школа верховой езды — Испанская школа верховой езды в Вене.

К концу первой трети XVIII в. венская школа приобрела настолько большое значение, что для ее расширения был перестроен дворец Хофбург. Главным результатом преобразований и гордостью дворца стал Испанский манеж, или Зимняя школа, а в ней — так называемый «Белый зал»: полный света просторный партер, окруженный высоко поднятой галереей с местами для зрителей. Украшением манежа служил выгравированный девиз: «По приказу императора Карла VI Школа обучает молодых дворян и лошадей искусству верховой езды и военному искусству»[1165].

Австрийское военное искусство в это время было образцовым для молодой Российской империи. Еще в последние годы жизни Петр I применял австрийский опыт при реорганизации своей кавалерии. Австрийский образец лежал в основе конной экзерциции для Украинского корпуса М. Голицына от 1723 г.; был тщательно изучен боевой порядок австрийского войска[1166].