Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие

Еще в восьмой статье критик обращает внимание на то, что в романе не один, а два героя – Онегин и Татьяна, хотя роман назван именем первого: автору были нужны «представители обоих полов русского общества в ту эпоху» (VI, 377). Девятая статья обращена к Татьяне, и особая заслуга Пушкина, по мнению Белинского, состоит в том, что, показав «главную, то есть мужскую сторону» жизни в судьбах Онегина и Ленского, автор «первый поэтически воспроизвел […] русскую женщину» (VI, 399). Белинский подчеркивает, что «натура Татьяны не многосложна, но глубока и сильна», что Татьяна цельный человек – она «создана как будто вся из одного цельного куска, без всяких приделок и примесей» (VI, 407–408). Вглядываясь в пушкинскую героиню, Белинский использует прием развернутого сравнения: «Татьяна – это редкий, прекрасный цветок, случайно выросший в расселине дикой скалы» (VI, 408). Критик убежден: Татьяна – «существо исключительное, натура глубокая, любящая, страстная» (VI, 410). Белинский с интересом изучает развитие характера.

В результате, автор цикла приходит к заключению, что роман «Евгений Онегин» «можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением» (VI, 425–426). При этом особая смелость Пушкина заключалась в том, что «роман затеян был» в стихах, когда «на русском языке не было ни одного порядочного романа и в прозе» (VI, 370).

В десятой

статье цикла Белинский возвращается от романа «Евгений Онегин» (1823–1831) к трагедии «Борис Годунов» (1825), которую сам Пушкин к моменту окончания ссылки в Михайловском считал своим лучшим произведением. Однако, признавая «превосходным» целый ряд сцен (VI, 449), автор цикла «Сочинения Александра Пушкина» не уверен в том, что художник в трагедии развернул «всю силу своего таланта», и причину недостатков видит в «рабском» следовании за концепцией Карамзина (VI, 430).

В «одиннадцатой и последней» статье цикла Белинский рассматривает огромный корпус произведений Пушкина, главным образом 1830-х годов – сказки, поэму «Медный всадник», драматургические произведения «Моцарт и Сальери», «Каменный гость» и т. д. (позже названные «Маленькие трагедии»), повести «Дубровский», «Капитанская дочка», «Пиковая дама» и др., историко-публицистическое исследование «История Пугачева» (тогда – «История Пугачевского бунта»), а также журнальные статьи Пушкина и др. В этой завершающей цикл статье Белинский стремится быть особенно точным в своих немногословных в данном случае характеристиках и выводах. Пушкин, в понимании критика, «навсегда останется великим, образцовым мастером поэзии, учителем искусства» (VI, 492).

Статья «Иван Андреевич Крылов» (1845) подводит известные итоги суждений Белинского о народности, которую критик определяет как «первое достоинство литературы» и «высшую заслугу» художника (VII, 258). В понимании Белинского, народность «есть своего рода талант» и различается по «степеням» (VII, 262). На примере жизненного и творческого пути Крылова критик демонстрирует то, как, по его мысли, следует уходить из жизни, «вполне свершив свое призвание» (VII, 278) и заслужив благодарную память.

Одной из последних работ критика стала рецензия «"Выбранные места из переписки с друзьями" Н. Гоголя»

(1847), в которой Белинский резко осудил писателя за отказ от прежних позиций. Писатель был оскорблен. Свои разъяснения и общественно-политическую программу Белинский изложил в «Письме к Гоголю» (1847, распространялось в списках, опубл. в 1855 г. в «Полярной звезде» Герцена, в России – в 1872 г.).

АНАЛИЗ ТВОРЧЕСТВА: РАБОТЫ ПО ЭСТЕТИКЕ И ТЕОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ

На протяжении всей своей литературно-критической деятельности в 1830-е годы Белинский убеждался в необходимости теоретического («систематического», в его терминологии) осмысления словесности. В его представлениях, требованием дня становится «теория словесных наук», «теория словесности» (II, 473). При этом созданием науки об истории собственной национальной литературы следует заниматься прежде всего самим носителям русской культуры – русским исследователям, а «систематическое изложение» теоретических законов литературы является итогом многонациональных усилий: над созданием этой науки уже трудится «вся образованная Европа» (II, 473).