Русское монашество

Не была урегулирована и процедура назначения настоятеля. С одной стороны, не был отменен старый порядок, восходящий еще к XVII в. и предписанный «Духовным регламентом», то есть выборы настоятеля монастырской братией, но, с другой стороны, в XVIII в. Синод сам назначал настоятелей. Такая практика, восходящая в своей основе к XVII в., была оправдана при возобновлении упраздненных или пришедших в полный упадок обителей. Выбор нового настоятеля из числа расстроенной братии был делом сомнительным, ибо такому настоятелю обычно не удавалось снискать авторитета у братии, и его усилия устранить бесчинства и пороки из жизни монастыря были потому заранее обречены на провал. Архимандрит Пимен пишет в «Воспоминаниях», что выбор настоятеля вообще нелегкое дело и что не всякий хороший, строгой жизни инок годится в настоятели. Во времена Пимена, то есть в 40–70–е гг. XIX в., братия в штатных монастырях сама была против выбора настоятеля из ее числа. Кроме того, жизнь показала, что при введении общежительного устава в штатных монастырях новые настоятели со стороны могли действовать с б€ольшим успехом [1151].

Непрактичной была, однако, мера, которая очень часто применялась Синодом, главным образом во 2–й половине XIX в., — назначать настоятелями монастырей епархиальных архиереев в качестве наказания или на основании их прошений об увольнении на покой. При этом надо учитывать, и об этом подробнее будет сказано ниже, что русский епископат в синодальный период в основном выходил из ученого монашества, а ученые монахи почти никогда не жили в монастырях и в монастырских делах разбирались плохо; такой епископ склонен был смотреть на вверенную ему обитель как на свою вотчину, «архиерейское достоинство», которое часто понималось им весьма странно, мешало ему исполнять обязанности настоятеля в соответствии с требованиями монастырского устава. И для монастырской богослужебной жизни настоятельство епископа, вследствие особенностей архиерейского богослужения в Восточной Церкви, скорее влекло за собой неудобства, чем создавало какие–либо преимущества [1152].

Поскольку многие монастыри, и штатные и заштатные, не имели определенного монастырского устава, в них нарушался и богослужебный уклад. В XIX в. в городских монастырях, с учетом условий жизни приходящих богомольцев, часто сокращались богослужения, но нередко такие сокращения делались и в загородных монастырях. Архимандрит Пимен пишет, что ему нелегко было ввести в своем Угрешском монастыре полное соблюдение при богослужении всех правил и требований Типикона [1153]

.

Синод сам от себя не предпринимал решительных шагов для введения в монастырях киновии, в 1869 г. он лишь выразил пожелание, чтобы в монастырях вводилось общежитие как необходимая основа монашеского подвижничества, и повторил свою рекомендацию, сделанную уже в 1862 г. [1154] Сколь мало внимания уделяла высшая церковная власть монашеству, видно из истории так называемой «Инструкции благочинным монастырей». В декабре 1797 г. императорским указом рекомендовано было составить и ввести такие «инструкции». Но лишь в 1828 г. «Инструкция» была составлена и разослана епархиальным архиереям, она оставалась без изменений до начала XX в., только в новых изданиях церковнославянский шрифт был заменен гражданским и некоторые параграфы переставлены местами. В «Инструкции» говорится исключительно о правах и обязанностях благочинных 

[1155]. Лишь в 1910 г. по поручению Синода иеромонах Серафим составил новый общежительный устав, который должен был служить основой монастырской жизни, был ли этот устав введен в каком–либо монастыре, об этом мы, к сожалению, ничего не знаем. Из–за его большого объема он мог скорее нагнать страх на монахов и добросовестных настоятелей, чем послужить практически–аскетическим целям [1156]

.

Таким положение оставалось до самого 1917 г.: существовали два типа монастырей, но применение и соблюдение того или иного устава зависело от рвения и духовной настроенности настоятелей [1157]. В целом жизнь в городских монастырях была менее строгой, чем в загородных. В укладе монастырей было много различий, и любой богомолец и паломник мог это сразу заметить. Весьма характерно, что на протяжении всего XIX и в начале XX в. Синод ни разу всерьез не занялся вопросом монастырской жизни и лишь время от времени обращал внимание на несущественные частности ее. Когда в 1906 г., в связи с изменением Основных государственных законов после революционного движения 1904–1905 гг., в кругах епископата и духовенства заметно стало стремление к реформам и Синод, в основном по инициативе митрополита Петербургского Антония (Вадковского, 1898–1912), по согласованию с императором Николаем II, 14 января 1906 г. учредил Предсоборное Присутствие, которое должно было обсудить возможность проведения разных реформ церковной жизни, — монашество снова было, можно сказать, забыто, во всяком случае, не было образовано никакой специальной подкомиссии, которая бы занималась монастырскими проблемами [1158].