Рыба в чайнике

Утром Конарб Семенович обнаружил, что Федор исчез в неизвестном направлении, и, немилосердно страдая после вчерашнего, поплелся в ванную. Но как только он переступил порог, его очень удивило одно обстоятельство: белоснежная поверхность раковины была усеяна какими-то бело-зелеными стружками. Сначала директор испугался: уж не белая ли горячка была у них вчера с Федором, раз они настрогали в раковину нового мыла? И мало того, ни фига не помнят…

Конарбу Семеновичу стало нехорошо под сердцем, он сел на край ванной, озадаченно почесывая волосатую грудь. Но тут над раковиной раздалось печальное «курлы». Директор поднял ослабшие веки. На веревочке от душевой занавески сидела птичка.

Значит, в раковине было не тертое мыло, а продукт работы птичьего организма.

Вспомнить сразу, как зовут эту чертову тварь, было невозможно, и только после напряженных усилий Конарб Семенович догадался, что перед ним находится щур.

— Щур, ты зачем нагадил в раковину, сволочь?! — спросил он устало.

Птица помялась с лапы на лапу и нехотя бросила «курлы».

Надо сказать, что щур благотворно подействовал на директорскую психику. Во-первых, у Конарба Семеновича появилось в жизни занятие, отвлекающее от пьянства. Он тыкал щура клювом в его бело-зеленые кучки, думая, что того, как кота, можно научить делать свои дела в баночку. Во-вторых, наблюдая за птичкой, он на время забывал о горе. Выяснилось, что щур не пьет пива, а из еды любит почему-то семечки.

Возвращение в клетку совершенно не входило в птичьи планы. Вместо этого щур облюбовал гардину в гостиной, где и решил временно погнездиться. Разумеется, издержками производства стали навек загубленные занавески и горы семечковой шелухи на полу.

В конце концов Конарб Семенович перестал напиваться в стельку, ограничиваясь хорошей дезинфекцией собственного желудка. Кроме того, он вспомнил, что у него есть работа и даже позвонил туда, сообщив, что не сегодня — завтра осчастливит-таки коллектив «Гармонии» своим появлением.

И вот — осчастливил. Опустившись в большое директорское кресло, Конарб Семенович чуть-чуть поперебирал накопившиеся за время его отсутствия бумаги и даже слегка взбодрился. Но тут ему на глаза попалась Люськина фотография, стоявшая у компьютера. Конечно, Люська вышла не самым лучшим образом: глаза ее были закрыты, а белые волосы стояли дыбом, но карточку сделали во времена счастливой жизни, когда он вместе с семьей отдыхал в пансионате «Солнечный зайчик». Поэтому приступ тяжелейшей меланхолии вновь накатил на Конарба Семеновича. Он схватил Люську со стола и приготовился запустить ею в дверь. Тут-то в комнату и всунулась Света.

Застав директора в угрожающей позе, она ахнула, но сбежать не посмела. А Конарб Семенович сразу поник и опустил карающую длань. Видя, что он это просто так, Света приняла деловой вид и сообщила:

— А к вам там девушка пришла. Лилия Рощина, директор модельного агентства.

Конарб Семенович сначала не понял, чего от него хотят. Но потом решил, что надо работать, работать и работать, и только так можно будет забыть о треклятой жене.

— Зови, — произнес он измученным голосом и приготовился стать хищным дельцом, который за лишнюю копейку съест кого угодно. Жизнь директора «Гармонии» была разбита, и человечество должно было за это заплатить.

* * *

Лиле было страшно до припадков. Как можно просить денег? Это же просто нищенство какое-то! Но с другой стороны, ведь существуют же рекламные агенты, которые ездят на «Мерседесах» и «Вольво», а зарабатывают на эти украшения биографии как раз тем, что умеют виртуозно клянчить деньги. А раз они могут, то и Лиля должна смочь.

Переступив порог директорского кабинета, она смело прошла к столу и подняла глаза.

— Здравствуйте!

Перед ней сидел очень суровый мужик с красной рязанской мордой и рыжими усами и смотрел на нее, как солдат на вошь.

— Чего хочешь? — спросил Конарб, решив сразу приступить к делу. Садись, в ногах правды нет.

Лиля послушно кивнула, моргнула и села. А директор «Гармонии» взял бразды правления в свои руки и сказал:

— Ну и где твои модели? Давай их сюда!

— А… А у меня их нет с собой… — пролепетала Лиля, осознав что больше никогда ни за какие деньги не пойдет просить о спонсорстве.

— А чего ж тогда явилась? — не унимался Конарб. — Хоть модели-то чего? Кухонной посуды? Щеток?

Лиля поняла, что ее явно приняли не за того, за кого надо. И это добавило трагизма ситуации.

— Ну, чего модели-то?!

— Человека, — прошептала Лиля и густо покраснела.

В течение нескольких секунд Конарб Семенович соображал, зачем эта девица предлагает его фирме, торгующей хозтоварами, купить модели человека. Чего с ними делать-то? В ванную комнату ставить, чтобы полотенца развешивать?

— Это манекены, что ли? — предположил он. — Для витрин которые?

Он тут же вспомнил, что недавно один из приятелей умолял его раздобыть парочку таких вот «моделей», а в связи с этим Конарбу Семеновичу остро захотелось нажиться.

— А они у тебя какие: пластмассовые или алебастровые?

— Они живые!

— Как живые?! — в свою очередь испугался директор «Гармонии». — Это чем же вы занимаетесь?