Рыболовы

— Ну, ну, ну…

— Врно-съ. «Я, говоритъ, самъ въ погибель войду, а ужъ его погублю». Это то-есть новаго-то кабатчика. Страшная канканерція! Тотъ соловья надъ стойкой въ клтк повсилъ, а этотъ канарейку. У того новая вывска съ чайниками, а этотъ говоритъ: «я, говоритъ, флагъ повшу». Теперича другъ дружку иначе и не называютъ, какъ «подлецъ» и «мерзавецъ». Иванъ Родіоновъ: «что, говоритъ, у того подлеца, какъ?» А этотъ: «новаго чего не придумалъ-ли мерзавецъ-то?» Такъ и разговоръ у нихъ. Словно у другъ дружки и имени христіанскаго нтъ. Даже и не кланяются. Встртятся — другъ передъ дружкой козыремъ. А жены ихъ такъ даже потха!.. Пройдетъ одна мимо другой — тьфу! А та ей въ отвтъ: тьфу! А разговора никакого. Вотъ оно наше новое-то заведеніе. Не желаете-ли зайти? — предложилъ егерь.

— Мимо.

— Ей-ей, водку такую даютъ, что просто одно воображеніе

— Иди, иди въ сборную избу.

— Пиво тоже первый сортъ… — продолжалъ егерь, умильно поглядывая на расписную вывску трактира и постоялаго двора, но видя, что охотникъ не сочувствуетъ его словамъ, отвернулся и прибавилъ шагу.

II

Май въ начал. Въ сел Ивановскомъ, на берегу рки Невы, близь пароходной пристани сидитъ, поджидая шлиссельбургскій пароходъ, пожилой человкъ въ охотничьихъ сапогахъ, съ пустымъ яхташемъ и двумя ружьями въ чехлахъ за плечомъ. Одтъ онъ въ войлочную шапку и подпоясанный ремнемъ срый, солдатскаго сукна, пиджакъ съ когда-то зеленой, но нын окончательно выцвтшей оторочкой. Онъ изрядно выпивши, покуриваетъ окурокъ папиросы, поминутно сплевываетъ и говоритъ двумъ стоящимъ передъ нимъ мужикамъ:

— Ты думаешь егерь дло плевое? Нтъ, братъ, шалишь! Егерь долженъ быть человкъ умный, да и образованность нужна. Теперича нужно знать, какъ съ собакой обойтись, какъ что… а она у хорошихъ господъ только на французскомъ діалект и понимаетъ. Такъ вотъ ты и учти… И вс эти французскія слова надо знать. Понялъ?

— Ну, и по-русски пойметъ, — отвчаетъ мужикъ въ замасленномъ зипун.

— Англійская собака, да по-русски?.. Ну, значитъ, ты не знаешь. Попробуй, прикажи ей по-русски — ну, никакого толку и не выйдетъ. Когда я егеремъ къ графу Калатуеву опредлился, я самъ такъ думалъ, анъ вышло совсмъ напротивъ. И когда графъ, дай Богъ имъ царство небесное, обучили меня иностраннымъ собачьимъ словамъ, то тутъ я и увидлъ свтъ. Русская собака — она и по-русски пойметъ, ей все равно, а попробуй ты съ иностранной… И вотъ съ тхъ поръ господа стали меня наперерывъ рвать: Игнатій, иди къ намъ. Игнатій, соблюди собаку… И всмъ угодить стараешься. Кром того, нужно вино знать. Нужно знать, что коньякъ, что ромъ. А ты отличишь-ли ромъ отъ коньяку?

— Ну, вотъ… Подъ городомъ живемъ, а не захолустные, — отвчаетъ мужикъ. — Пивали.

— Ты кабацкій ромъ отъ коньяку отличишь, а господскій теб не отличить, ни въ жизнь не отличить. Опять же ромъ есть красный и блый и обязанъ ты знать, что къ чему идетъ. Я вотъ знаю… Знаю и собакъ… Я собаку зажмурясь узнаю, стоитъ мн ее только за носъ потрогать — сейчасъ я и отрапортую, какая она. А собакъ есть можетъ статься двадцать сортовъ. Я и не одни собачьи слова знаю. Пусть господа промежъ себя по-французски заговорятъ — сейчасъ пойму. Знаю и хмельныя слова, знаю и слова объ женскомъ пол. Двадцать семь годовъ, братецъ ты мой, промежду господъ, такъ стало быть слава теб Господи… Теперь вотъ купцы среди охотниковъ появились… Съ купцомъ надо особо… Онъ особое обхожденіе любитъ и бабъ онъ любитъ круглыхъ и рыхлыхъ… У меня былъ охотникъ такой, что я за нимъ стулъ таскалъ и складной столъ… Отъ докторовъ ему вышло предписаніе, чтобы насчетъ моціону — ну, онъ и взялся за охоту. А самъ грузенъ, ходить не можетъ. Протащишь его версты съ полторы, да и посадишь на стулъ, а самъ застрлишь ему птичку, другую — ну, онъ и радъ, сейчасъ рубль въ зубы. Такъ вотъ все это, другъ любезный, надо знать, — закончилъ егерь, обернулся и сталъ смотрть по сторонамъ. — Однако, наши-то охотнички что-то не дутъ. Не сдлали-ли гд опять перепутье, да не застряли-ли?

— Не дураки выпить, надо статься? — спросилъ мужикъ въ пиджак, опоясанномъ краснымъ кушакомъ.

— Каждый охотникъ ужъ, знамо дло, выпить не дуракъ. Что и за охота, коли на сухую! Сырость, втеръ… Какъ тутъ не выпить! Того и гляди ревматизму схватишь, коли не пить. Сегодня вотъ всю ночь прохороводились. Дв четверти было у нихъ на пятерыхъ, да я шестой.

— И прикончили?

— Прикончили. На воздух да въ холодк-то вдь пьется. Опять же колбаса эта у нихъ съ перечкомъ…. селедки копченыя… Съ соленой закуской чудесно. Выпили и ни въ одномъ глаз… Поспать вотъ только теперича нужно. Сдамъ ружья, да и на боковую.

— Убили-ли что?

— Еще-бы не убить! Тетеревъ есть. Убилъ я и имъ передалъ. Хотли они въ лоттерею его промежду себя разыграть, да не знаю, разыграли-ли.

Егерь прислушался и сказалъ:

— дутъ.

Въ отдаленіи послышался колокольчикъ. Минутъ черезъ пятъ показались охотники. Двое изъ нихъ были съ собаками. Одинъ былъ для чего-то въ кавказской бурк, другой въ резиновомъ пальто, хотя погода была ясная. Егерь всталъ со скамейки и направился къ нимъ.