Рык Посейдона

— Километрах в трёх стоит машина. Она ждёт нас. Ты пока спрячься здесь, а я схожу за ней.

— Откуда она там взялась?

— Я ведь не спрашиваю тебя, откуда взялись эти машины, — Талгат улыбнулся и полез в кабину, — нам надо перевязать тебя, а там будет видно.

Когда всё было закончено, афганец привстал, опираясь на автомат, и протянул дипломат Талгату.

— Возьми это с собой… Если что — с тебя всё равно спросят. Я доберусь сам, а ты давай быстрее. В том кишлаке могут быть его люди. Тебя они не знают, — он сделал несколько шагов и остановился. Стон раннего привлёк его внимание. Автоматная очередь заставила Талгата пригнуться.

— Зачем ты? — он повернулся к афганцу. — Он же раненый!

— Представь его на моём месте… Здесь не медресе и милосердию никто не учит… Не теряй время, Хасан!

Они проехали кишлак и только начали подниматься на первый перевал, к мосту, когда в дорожном кармане Талгат увидел знакомые машины. Людей вокруг них не было. Он посмотрел на афганца. Тот пригнулся за сидение, покачал головой и сказал:

— Не останавливайся…. они могут быть связаны с Мохаммади.

Проезжая мимо, Талгат сказал Гуляму, чтобы тот ехал потише. Он хотел рассмотреть эти машины.

Это были обыкновенные армейские грузовики защитной раскраски с покрытым брезентом верхом, но с этой странной символикой на дверце кабины. На белом овале он успел разглядеть три буквы — НСС.

Они проехали мост, кишлак, въехали в ущелье, но Талгат никак не мог вспомнить расшифровку этих букв. То, что это было что-то национальное, понятно было из первой буквы, но дальше в голову лезли различные комбинации слов для разных служб. Каким-то подсознательным чувством понимал, что это не то. Он вспомнил свои беседы с Захаровым и Игнатьевым, ещё там, в Кабуле и его словно осенило — Национальная служба снабжения. Теперь он вспомнил, что Захаров говорил ему о своих подозрениях в том, что к транспортировке наркотиков может быть причастна какая-то полувоенная организация. Уж очень всё гладко проходило по территории Пакистана. И вот сейчас он сам убедился в этом.

— А что за люди напали на нас? Они к ним не имеют отношения? — он кивнул в сторону открытого окна.

— Эти, нет!.. Я узнал их, это люди Мохаммади. Им нужны были деньги. Опий они не возят, у них нет своих полей.

— А разве нужны свои поля? Сырец и так можно купить…

Афганец посмотрел на Талгата и улыбнулся.

— Сразу видно, что ты не занимаешься опием… Правильно делаешь.

«Надо быть осторожнее в расспросах» — подумал Талгат.

— А как они узнали, что мы везём сырец?… Значит, кто-то знал о вашем караване?

— Не знаю… Приеду в лагерь — буду искать… А тебе спасибо, что помог. Аллах не оставит тебя в беде.

До самого поста они не обмолвились больше ни словом. Афганец изредка постанывал, когда машина въезжала в колдобину, и просил пить. Лишь на посту он вопросительно посмотрел на Талгата и спросил:

— Ты довезёшь меня до каравана?

Талгат кивнул головой.

Кабул встретил Талгата разноголосицей машин, людей и более прохладной погодой. После изнуряющей жары Кандагара, когда в это время всё живое пряталось в тень, он спокойно шёл по улице, даже не пытаясь войти в тень невысоких, но раскидистых и аккуратно постриженных деревьев, которые ровными рядами шли по обе стороны улицы. Изредка останавливался, разглядывал разложенный по витринам товар, заговаривал с продавцами и шёл дальше. Он успел заскучать по этой жизни и сейчас, после долгого отсутствия, не мог наглядеться и надышаться только присущему большому городу воздухом, запахами и суетой. Он бродил уже второй час, когда вдруг понял, что ноги сами несут его в район, где находился военный госпиталь и где должна быть Наташа. Он знал, что не имеет право даже на мимолётную встречу, но ничего не мог поделать с собой. Он хотел хотя бы краем глаза увидеть её и уйти. До назначенной встречи с Захаровым было ещё около трёх часов.

Госпиталь находился в здании бывшего университета. Его окружал большой и тенистый парк. Пройдя сквозь ажурные, кованые ворота, он свернул в боковую аллею. Здесь, на многочисленных скамейках сидели афганцы, кто в одиночку, кто целыми семьями. Все они приходили сюда или лечиться или к больным. Вход для военных был с другой стороны, и он охранялся.

Талгат не знал, где хирургическое отделение, он просто пошёл наугад к двухэтажному корпусу, сверкающему сквозь кроны деревьев стеклянной лентой сплошных окон. Народу на аллеях в этом месте почте не было и можно было спокойно предаваться своим размышлениям и мечтам. Заложив руки за спину, он медленно брёл вдоль аллеи, не поднимая головы. Эта привычка осталась у него с детства, когда он с родным дедом делал длинные переходы от города до кишлака, где проводил всё лето. Дед закладывал за спину палку, подсовывал её под локти и так шёл всё дорогу. Он говорил, что так не устаёт спина и не болят плечи.