Рымба

– На днях заедем, сети глянем, сменим тебя, если устал! – Митя махнул на прощание рукой и вновь завел мотор. Задним ходом они вырулили из гавани, развернулись и, не оглядываясь, двинули за мыс, в деревню. Слива поднялся по лестнице в землянку, а потом и на мох вершины.

Успокоиться, как в прошлый раз, не вышло. Мох был сырым после вчерашнего снега с дождем. Часовой прислонился плечом к сосне и оглядел озеро. Никого. Едва только солнце поднялось над водой, как тут же закуталось в низкие меховые облака. Стало пасмурно. Тонкий ледяной ветерок не давал расслабиться, и Слива снова почувствовал раздражение.

Оно тлело в груди, как нарыв, и было необъяснимо. В чем дело? Врать же не пришлось! Почему тогда мутно и тоскливо внутри? Подумаешь, Митя попал ему под дых метким наблюдением! И не ерунда ли, что сам он ошибся в Мите, подозревая в том, чего не было? Часто ведь бывало в жизни, что он ошибался в людях, порой и в другую, худшую сторону. А тут все выяснилось и объяснилось! И что же? Митя, кто бы сомневался, оказался добрым и великодушным, Волдырь мудрым и проницательным, а он, Слива, подозрительным неврастеником, к тому же еще и прелюбодейным.

Мысль его неотвратимо погружалась в трясину уныния, дергаясь, как нерв в дырявом зубе, и, чтобы дать ей опору и удержать на свету, Слива спустился в землянку, надел на лоб фонарик и взял в руки карабин. Он решил разобрать его и почистить. Раньше это занятие всегда успокаивало. Но не сейчас.

Сейчас ладный и привычный СКС, с которым он был знаком еще со срочной, казался тяжелым и неудобным. В белом, словно больничном, свете фонарика металл его ствола отливал инеем, а деревянное цевье и приклад казались захватанными и сальными. Прикасаться к оружию больше не захотелось, и Слива оставил его лежать на столе, как мороженую рыбину, а сам разжег огонь в печурке.

Механически заварил в кружке чай, но пить его не стал. Под руку попался бинокль. «Хоть глаза занять», – подумал он и снова выбрался наверх. Там тучи опустились еще ниже, день еще больше потемнел и опять засвистел ветер, как в медный манок охотник, зазывающий рябчика. Слива встал поудобнее, выдохнул и поднес окуляры к глазам. Озеро приблизилось в упор и словно сильнее зашумело волнами. На краю скалы стоять было жутковато, и он на минуту забыл об унынии, ловя легкий ужас от близости обрыва.

Вот была у него в горах подзорная труба! Трофейная, двадцатикратная, на штативе! С господствующей высоты весь Город умещался в ней, как игрушечная крепость с солдатиками в картонной коробке. Но и этот биноклик тоже ничего. Все же цейсовские стекла! Молодец Волдырь, откуда и добыл-то его?

На сизом фоне дальнего берега появилась темная точка. Слива пригляделся. Похоже, лодка. Ну да, точно! Лодка. Сюда направляется, в наши места. Подождем… Теперь хандра уступила место тревоге. Он переводил свой усиленный оптикой взгляд с движущейся точки на поплавки сетей и понимал, что расстояние между ними тает.

Вскоре стало видно, что это лодка полицейских. Двое в серой форме и в шапках с кокардами сидели почти неподвижно и так же внимательно, как и Слива, наблюдали за поплавками. Приземистая металлическая лодка их слегка подскакивала на волнах, с каждым рывком немного изменяя направление своего движения, и оттого издали казалось, что она, как гончая сука, распутывает следы. «Ищут. Знают, где искать». – Он лихорадочно стал соображать, что станет делать, когда те начнут трясти их сети. Стрелять? В полицейский борт?

Возле сетей рулевой заглушил мотор, а его напарник привстал в лодке, выдернул из уключины весло и попытался подцепить им крайнюю бутылку-поплавок. Удалось ему это только с третьего раза, из чего Слива сделал вывод, что полицейские – рыбаки малоопытные. В бинокль было отчетливо видно, как неуклюже передвигаются они по лодке, раскачивая ее и толком не зная, за что взяться. Ясно, что собираются проверять снасти за поплавки, да еще и со стороны мотора, а это опасно: легко намотать полотно сети на винт. Наконец один из них с поплавками в руках встал во весь рост на корме, а другой на веслах кое-как развернул лодку по волне и ветру. Воровская похожка началась.

Ветер между тем свежел. Полисмен, сидящий на веслах, уже с трудом держал лодку кормой к волнам, и на качке их гривы начинали перехлестывать через борт. Тот, что управлялся с сетями, вдруг засуетился, махнул товарищу, встал на колени и наклонился к воде. «Рыбину увидел, – подумал Слива. – Стрельнуть, что ли, в мотор? Или не выдавать себя пока?»

Однако это оказалась не рыбина. Приглядевшись, Слива понял, что винт их мотора запутался в сети и положение горе-рыбаков стало угрожающим. Лодка, схваченная сетью за винт, беспомощна и малоподвижна, как зверь в капкане. Если волны еще подрастут, она постепенно наполнится водой и пойдет ко дну. Чтобы вырваться из этой западни, терпящим бедствие нужно поднять винт из воды и ножом быстро отсечь от него полотно сети. Сделать это нелегко, мешают волны и ветер, да еще и тянуться к винту, замотанному тугой сетью, рискованно: можно очень просто кувырнуться за борт.