Рыцарь астрального образа

Голоса сделались еще глуше и теперь были едва слышны — мужчины закрылись в дальней комнате. Кудесников вслушивался истово, как будто от этого зависела если не его жизнь, то репутация.

— Слышь, Вован, и долго мы будем вот так вот колбаситься? Достало уже…

— Не твоего ума дело. Как скажут, так и закончим.

— А вот…

— Тшш.

Голоса умолкли. На некоторое время снова воцарилась тишина, а потом Кудесников услышал новый, ни на что не похожий звук. Что-то то ли терли, то ли скребли — быстро и суетливо.

«Может, они убили Ксению, — размышлял Кудесников, не веря, впрочем, в собственное предположение до конца. — Убили, а теперь оттирают пятна крови? Но как я мог не услышать? А вдруг это она отчаянно скребется в окно, пытаясь вырваться;, пока ее тюремщиков нет в комнате? Но что, собственно, делают они сами? Что эти типы собираются

заканчивать? Или, может, они прямо сейчас убивают ее? Душат. Или топят. Или вешают».

Терпеть не было мочи. Страстно хотелось знать, знать, знать! Придется перейти от подслушивания к подглядыванию. И спасать, естественно, дурацкую Ксению, если понадобится.

«Тоже мне, герой. Ну, проберешься ты туда, и порешат тебя заодно с бедняжкой. А потом за дверью снова будет тишина. И никто о тебе не вспомнит…» — подумал Арсений. Однако остановиться уже не мог. Свернул фонендоскоп и засунул его в глубокий карман штанов. Переместился на один номер вправо и постучал, зная, что там, как и двухкомнатном «люксе», есть балкон.

Никто не отозвался. Вероятно, номер еще только ждет постояльцев. Просто отлично! Детектив выбросил из головы наскоро придуманную слезливую историю, которая открыла бы ему дверь, и подступился к замку, уверенный, что практически сразу окажется внутри. Не тут-то было. Операция, на которую у опытного Кудесникова уходила обычно пара минут, никак ему не давалась. Возможно, он слишком торопился, стараясь сделать все быстро и бесшумно. Вот и не мог сосредоточиться. Да еще руки слегка дрожали от напряжения и страха не успеть.

Наконец дверь тихонько скрипнула и отворилась. Детектив проскользнул внутрь, закрыл ее за собой, включил свет и на цыпочках пересек комнату. На его счастье, балконы находились совсем близко друг от друга, а стенки, огораживающие их, были широки и выглядели достаточно надежно. Сверху открывался вид на заповедный лес. Сейчас он стоял тёмный, страшный и неподвижный. Кудесников

кинул взгляд в ту сторону, вскарабкался на ограждение и приготовился к прыжку.

Стараясь не смотреть вниз и не думать о том, какие в этой гостинице высокие этажи, он сиганул на соседний балкон. Слишком много шума! Впрочем, приземлился он удачно, даже кожу на ладонях не содрал. Порой его эскапады заканчивались вывихами, рваными ранами, а иногда и кое-чем похуже. Отряхнув руки, он медленно встал и повернулся к окну. Как он и опасался, занавески оказались задёрнуты.

«Неважно, это не помеха, — решил Арсений. — Если девку в самом деле убивают, стекло я легко разобью». Однако жёсткая посадка несколько остудила его пыл. Прежде чем крушить все вокруг, следует убедиться, что это действительно вопрос жизни и смерти.

Вот бы еще раз услышать тот звук! И попытаться понять, что он означает. Сыщик подошел вплотную к балконной двери и наклонил голову. Вот! Снова то же самое поскребывание. И ведь какое странное! Самое главное — безостановочное. Обычно, если ты что-то отскребаешь, например краску с подоконника, то время от времени отрываешься от дела, стряхиваешь грязь с инструмента, начинаешь торопиться. Работаешь то быстрее, то медленнее. А тут все совершенно по-другому. Это «шур-шур-шур» длится и длится — безостановочно. Словно работает какой-то механизм с бесшумным мотором.

«Если б не эти дурацкие занавески!» — подумал Кудесников. Впрочем, между занавесками осталась маленькая щёлочка. Ага! Звук доносится именно из этой комнаты. И там горит неяркий свет — вероятно, лампа на столе. Он прильнул к стеклу, и стал медленно передвигаться влево.

Дошёл до щёлки и отпрянул! Ксения Лужина сидела в кресле напротив балконной двери и огромными круглыми глазами смотрела прямо на него! Не сразу Арсений сообразил, что она не может его видеть и ее безумный взгляд имеет иное объяснение.

Он снова сдвинулся к щёлке в занавесках. Ксения сидела за столом, на котором, как и у Арсения, наверняка стоял телевизор, поднос с минералкой и ваза с фруктами. Вазу он лицезрел. За этой вазой не было видно туловища девицы, и понять, что она делает, не представлялось возможным. Но, судя по всему, именно Ксения производила тот самый звук, который так действовал сыщику на нервы.

Он против воли содрогнулся, потому что увидел ее глаза — пустые, остекленевшие, с огромными зрачками. Не человеческие глаза, а какие-то ненастоящие, как у того плюшевого медведя, которого он видел на вокзале перед отбытием в Аркадьев.