Рыцарь Чаши и Змеи

Почти не шевеля широко распахнутыми огненными крыльями, феникс стрелой прошивал тонкую ткань пространства. Раскаленной пулей пробивал временные загородки, взмахом крыла листал страницы миров - словно страницы древней волшебной книги с картинками… Картинки жили, двигались, вокруг рождались и умирали цивилизации, вились хороводы планет, слепило солнце и тут же, за гранью уже другой реальности, моросил дождь… Только что где-то далеко внизу расстилались безмолвные горные хребты, и вот уже - только птиц легонько тряхнул хохолком - ввысь потянулись хищные стебли зеленых ползучих лиан - гибких бескостных рук доисторического тропического леса. Древние чудовища - может, и динозавры, а вполне возможно - даже драконы, задирали к небу морды, настороженно провожая взглядом яркую точку над головами… И тут же исчезали, оставаясь в прошлом. Копошились нелепые существа в мохнатых шкурах и с каменными топорами. Цвели печально известные яблоки в Райском саду, и первые люди, не стыдясь своей наготы, весело плескались в воде прозрачного ручья. Парили в воздухе дельтапланы. Где-то на ристалище бились закованные в доспехи рыцари. На залитых холодным лунным светом ночных полянах водили хороводы феи, прыгали через огонь хохочущие, растрепанные и прекрасные какой-то особой, пугающей и дикой красотой женщины ("Ведьмы!"- скривился сэр Эйгон, сплюнув через левое плечо. "А хорошиии…"- протянул заглядевшийся вирусолог). Дымили полосатые, закопченные трубы заводов-гигантов, сновали гудящие автомобили, живым озабоченным муравейником плыла по серым тротуарам людская толпа. Били копытами единороги. Всплывали из подводных недр синие киты. Играли в песочницах дети. Сталкивались - с лязгом и грохотом - армии, неизвестно за что и когда воевавшие… или которые только будут еще воевать, когда-нибудь потом, когда память о нас будет жить только в семейных хрониках… Темнели, вспыхивая далекими отсветами звезд необьятые глубины космоса, серебристым боком качнулся совсем рядом первый спутник земли, мелькнул шипящий хвост метеорита, и тут же сжался до размеров обычного яблока, качающегося на надорванной плодоножке и готового сорваться вниз, с ветки, прямо на голову клюющего носом под деревом седого человека с очень знакомым по картинкам из учебников лицом. Рушились ледяные глыбы. Уходили под воду материки. Плевались греческим огнем старинные крепости, бороздили моря величественные фрегаты, огромный белый теплоход вламывался носом в такой же белый бок огромного айсберга, и в темную, ледяную воду беспорядочно летели извивающиеся человеческие фигурки. Мчались по снегу стремительные собачьи упряжки. Пахали целину маленькие, словно игрушечные, тракторы. Расстилались узорчатой шалью поля. Грохотали водопады. Изрыгали огонь и смерть круглые дула тяжелых орудий Второй Мировой. Стучали молоточками в шахтах деловитые гномы-рудокопы. Выпячивались волнистыми желтыми барханами великие пустыни с крошечными зелено-голубыми точками оазисов… Непрерывный калейдоскоп выпуклых, рельефных живых картинок кружил голову, яркими сочными кляксами атакуя сметенное сознание, изгибая его под любым углом, по своей прихоти, сбрасывая оковы прошлого и туманную завесу будущего, маня, притягивая, и тут же ускользая от пытливого человеческого взгляда, непрерывно листая страницы книги - книги жизни и смерти, книги Бытия. И это было одновременно и жутко и прекрасно…

Ни Аркаша, ни Хайден сами толком не помнили, когда же наконец беспорядочное мельтешение эпох, реальностей и событий смялось в однотонную серую пелену, крутануло путешественников облачным вихрем и рассеялось. Феникс, тяжело взмахивая крыльями, сбрасывал высоту, опускаясь все ниже и ниже, сквозь тучи. Зазеленел внизу луг, зашелестела тяжелыми, медными, словно налитыми светом заходящего солнца, листьями буковая роща. Блеснул между двумя невысокими холмами узкий шелковый пояс реки… Огненная птица описала широкий круг над невозделанным полем, перемахнула через рощу, и, выставив перед собой, как самолет - шасси, когтистые лапы, с треском приземлилась в буйные заросли дикого шиповника.

Шиповник такого отношения не потерпел.

– Кар-р-р!!- изодранный колючими шипами Феликс с воплем зажмурился и ломанулся сквозь заросли вслепую, оставляя на злонамеренных кустах клоки алых перьев. Товарищи у него на спине вцепились друг в дружку мертвой хваткой, чтобы не упасть - несся птиц не разбирая дороги, да еще и таким аллюром, что только держись!… Разумеется, если ты бесплотный дух, то ни ветки, ни колючки, ни древесные стволы повредить тебе ни в коем разе уже не могут, но кто ж об этом думает, сидя на скачущем горным козлом фениксе, когда по обе стороны от тебя лес сливается в сплошной размытый забор, а спереди неумолимо надвигается… широченный ствол громадного бука?!

– Феликс, сто-о-ой!!!- дико завопили оба.

Поздновато.