Рыцарь короля

- Ерунда, царапина.

Затем последовала пауза; окружившие их кольцом люди на площадке явно не решались двинуться навстречу двум грозным шпагам. Блез мельком заметил Анну, прижавшуюся к стене позади, её широко раскрытые глаза неотрывно глядели на него. Звук трубы стал ещё громче. Просто не верилось, что человеческие легкие могут обладать такой силой.

- Под знамя!

У Блеза вдруг дрогнуло сердце. Ей-Богу, это не одинокая труба. Еще одна гремит в вестибюле, двумя этажами ниже.

- Сир, вы слышите?

- Слышу ли я! Клянусь святой Барбарой! Я не глухой и не умер... О! Решился наконец?

Один из врагов метнулся вперед. Кольцо нападающих сузилось. Но сейчас, продолжая биться, напрягая последние силы в рукопашной, Блез прислушивался с надеждой; он услышал, как внизу на лестнице поднялся лязг оружия, покатился вал новых голосов:

- Франция! Франция!

Пот заливал ему глаза. Он едва разглядел, что произошло. Нападающие исчезли, словно растаяли, теперь его окружали другие лица. Человек в полном латном доспехе откинул забрало и опустился на одно колено перед королем.

- Благодарение Богу, сир, мы пришли не слишком поздно! Клянусь моей душой, труба Франциска последние четверть лиги несла нас, как на крыльях. Все ли благополучно с вами, ваше величество?

- Благополучно - и ещё более благополучно оттого, что я вижу вас, господин маршал. И благодарю вас всех, господа.

Повернувшись к Блезу, король крепко сжал его плечо:

- Что касается вас, господин де Лальер... едва ли уместно, чтобы король Франции был в столь неоплатном долгу у одного человека.

Блез вытер глаза рукавом:

- Я исполнил свой долг, сир, но, в конечном счете, это Пьер де ла Барр известил обо всем маршала и спас нас обоих.

- Так где же он? Ему стоит лишь назвать награду, которую он желал бы получить.

Поднялся крик - все звали де ла Барра. Кто-то помчался на поиски - но юноша исчез.

Глава 54

Страх, о котором говорила Рене, не давал покоя Пьеру все время, пока он выполнял свою миссию в Фере. После возвращения он сразу же кинулся разыскивать её, вместо того чтобы принять участие в бою, в котором солдаты де ла Палиса сразу же стали одерживать верх.

Не найдя её в доме, он спустился к тому месту, где они расстались. И здесь обнаружил её у самой воды. Вначале он даже испытал облегчение: возможно, она выбежала сюда, когда начался бой, возможно, потеряла сознание? Он наклонился, позвал её по имени. Она не шелохнулась. И тогда он, объятый ужасом, коснулся её головы - и отдернул руку.

- Рене, милая! Любовь моя!

Нет, нет, конечно, она не могла умереть. В лунном свете она выглядела так, будто просто спала...

И все же ему пришлось поверить в то, во что невозможно было поверить.

Он поднял её и на руках понес в дом. Как рассказывали очевидцы, это выглядело так, словно мертвый нес мертвую. Он что-то говорил, но это не был его голос. Он всего лишь спросил, в какую комнату её можно отнести; и, когда ему указали маленькую комнату в башне, где стояла узкая кровать, он уложил её, тщательно расправив складки белого с серебром платья. Зажег свечи, которые ему принесли, и поставил их у головы и у ног Рене. И наконец, опустившись на скамью рядом с ней, уставился в пустоту.

По-видимому, он не замечал тех, кто входил, не видел и Блеза, который стоял рядом с ним, положив руку ему на плечо, в печали, слишком горькой, чтобы её можно было выразить словами. Он не видел де ла Палиса, когда тот зашел в комнату, чтобы произнести молитву. Он не понимал, что приходил король и ушел потом, так и не произнеся ни слов утешения, ни обещаний награды.

Он ничего не видел вокруг, кроме мира, простертого между свечами, своего потерянного мира.

Наконец - это ошеломило всех - он поднял глаза на Анну Руссель, которая стояла по другую сторону кровати. Она тоже, казалось, ничего не замечала, кроме лица Рене, такого мирного при свечах.

- Миледи, - сказал он, - я буду вечно обязан вам, если вы сможете найти для мадемуазель, моей любимой, вуаль, такую, как надевают невесты... Это возможно? Я обещал ей.

- Да, - ответила Анна. - Я найду.

И покинула комнату; глаза её были так же пусты, как у Пьера.

Вернувшись через некоторое время, она принесла с собой длинную полосу золотых кружев, которыми накануне вечером восхищался король, - кружев, привезенных с Востока на венецианской галере. Потом, заботливо накрыв ими голову Рене, она легкими прикосновениями тщательно уложила складки в великолепную фату, которую могла бы надеть и принцесса крови.

- Довольны ли вы, сударь?

Он стоял молча. Потом взял руку Рене.

- Правда ведь, она прекрасна, миледи? Правда, она прекрасна?

- Не может быть прекраснее.

Он держал руку Рене, губы его шевелились, но Блез видел, что он произносил не молитву. Он шептал:

- Я, Пьер Луи...

Еще некоторое время он держал её руку в своей. Потом вдруг рухнул на колени и, закрыв лицо руками, уронил голову на кровать.

Так они его и оставили.

* * *