Рыцарь пентаклей

Орди повезло: все его попутчики экономии ради забились в одну просторную комнату. Свободного места не осталось даже на полу, и юноша смог, не вызывая подозрений, снять крохотную комнатку на самом чердаке: тесную и отданную на растерзание сквознякам. Зимой в ней невозможно было бы находиться, но сейчас, когда сладкий летний ветер задувал в многочисленные щели и дыры в крыше, спалось тут просто упоительно. Было страшно даже представить, какой ядрёный дух стоял в комнате, забитой обозниками.

Мешали, пожалуй, только комары, но и с этим юноша справился: поворочавшись на жёстком соломенном матрасе, он завернулся в шерстяное одеяло, оставив снаружи только нос. Вскоре зуд от соломенной трухи и колючего одеяла успокоился, и Орди задремал, слушая доносившийся с первого этажа стук сдвигаемых деревянных кружек и взрывы хохота.

Под утро стало ощутимо холоднее. Молодой человек проснулся от боли — икру свело судорогой. Сдержав вскрик, он вытянул ногу, помассировал больное место и перевернулся на другой бок, где увидел интересную картину. Тиссур завис перед мутным осколком зеркала и медленно вертелся, внимательно рассматривая отражение. Его качало от малейшего дуновения ветра: лишь каким-то чудом король всё ещё не упал обратно.

— Ужасное зрелище, — пробубнил череп и тут же, не удержавшись, скатился вниз, на свою кровать.

Орди стало любопытно:

— Почему ужасное?

— А сам-то как думаешь?.. — сварливо проворчал Тиссур. — Грязный, помятый, небритый. Выгляжу как бродяга. Самому противно.

Юноша молчал.

— И самое страшное, что я не смогу вызвать Вильфранда на честный бой, потому что даже ходить не могу! А если и вызову, то погибну! Как же быть мне? О, Боги, за что вы мне послали все эти испытания?..

Орди представил, как божества, вечно пирующие в Небесном Зале, на секунду отвлеклись и спрашивают друг у друга, кто такой Тиссур и за что они его наказывают.

— Спи, — посоветовал юноша первое, что пришло ему на ум. — Пока доберёмся, ты снова научишься ходить. И всыплешь этому Вильфранду за все пятьсот лет заточения.

Молодому человеку ужасно не хотелось спорить с безумной костяшкой и доказывать, что всё не так, как тому кажется. Чего хотелось, так это положить голову на подушку, вдохнуть аромат старой соломы и закрыть глаза.

— О, да, — кровожадно хохотнул череп. — Именно так. Знаешь, я тут подумал…

— М? — нехотя отозвался Орди, который уже пригрелся и начал проваливаться в дрёму.

— Я ведь провёл в тюрьме очень много времени…

Орди открыл один глаз.

— Наверняка в мире многое изменилось.

Орди открыл второй:

— Например?..

— Ты не считаешь, что я одет не по моде?

Молодой человек не удержался и громко фыркнул.

— Что? Что такое? Почему ты так отреагировал? — заволновался Тиссур.

— Ничего, ваше величество. Можешь мне поверить, твой наряд будет актуален ещё пятьсот лет.

Дорога до столицы затянулась на несколько дней. Чем ближе к Брунегену, тем шире становился тракт, тем больше на нём встречалось телег, возов, карет и всадников. Вообще, всего встречалось больше — людей, деревень, засеянных полей, трактиров и почтовых станций, к которым то и дело подлетали на взмыленных конях гонцы и мчались дальше, заменив скакуна. В воздухе витало огромное количество пыли, а под хвосты лошадям пришлось повязать специальные мешочки: дорожная служба ревностно следила, чтобы на тракте не появлялось ничего лишнего.

— Вот это уже больше похоже на то, что было раньше, — ворчал Тиссур. — И всё равно не то. Бардак кругом…

Цепочка телег разрасталась, после каждого постоялого двора и поворота пополняясь новыми звеньями, и со временем потеряла начало и конец. Тракт расширился настолько, что на нём могли разъехаться шесть экипажей и ещё осталось бы место на обочинах: для особых посланников Регента, сновавших туда-сюда на быстрых тонконогих лошадях.

Орди никогда не бывал раньше в большом городе, а потому испытывал воодушевление и сильный трепет. В своё время он слышал множество страшных баек об этом месте: деревенские называли столицу в лучшем случае помойкой и вертепом, а это означало лишь одно — развлечения и по-настоящему безграничные возможности. Наконец-то он сможет сорвать большой куш и проверить собственный ум. Пришло время узнать, стоят ли его мозги чего-то. Разумеется, придётся выдумать что-нибудь получше обнищавшего принца, но это только подстёгивало интерес.

Обозники держались обособленно, старик долго, витиевато и, постоянно сбиваясь на воспоминания о молодости, рассказывал правила поведения в городе.

— А если за вами женщина, одетая по-срамному, вдруг начнёт увиваться, даже не слушайте! Не слушайте, не смотрите, а сразу же домой!.. А то знаю я их, околдуют, сделают свои дела и начнут деньги требовать!

Один возница толкнул локтем сивоусого дядьку и спросил, хитро сощурившись.

— А что, дед, с тебя того… Много денег-то стрясли?

Старик мечтательно улыбнулся.

— Да уж прилично.