Рыцарь пентаклей

— Не бейте меня, дяденька, — малец решил сменить тактику и захныкал. — Денег нету, есть нечего, мамка с папкой умерли-и-и, — запричитал он, подвывая.

Орди вздохнул. Словам воришки можно было поверить, но интонация…

— Ой, не верю, — сказал юноша. — Ой, фальшивишь, мелкота… Искреннее надо. По-настоящему надо плакать, если хочешь, чтобы тебе поверили. Настоящая слеза — страшная сила.

Мальчик тут же перестал хныкать.

— А ты кто такой вообще? — агрессивно поинтересовался он. — Чего пристал? А? — к удивлению Орди, воришка начал его толкать, однако эффект был таким же, как если бы мальчуган толкал кирпичную стену.

Молодой человек снова вздохнул и покачал головой. Злость ушла, зато пацана стало жаль.

— Ты вообще живёшь где-нибудь?

— Ага. В Замке, — ехидно заметил воришка. — А Регент — папка мой. Не видишь чтоль, с улицы я!

Юноша усмехнулся: с сарказмом у ребёнка было всё в порядке, значит, жить будет.

— Пошли со мной, — Орди поднялся на ноги.

— Это ещё зачем? — настороженно взглянул мальчуган.

— А ты есть разве не хочешь?

— Хочу, — с готовностью отозвался воришка, но тут же с подозрением прищурил зелёный глаз. — А чего это ты такой добренький?..

— А что, я не могу сделать хорошее дело?

— Можешь. Только я в хорошие дела за просто так не верю! Я тут давеча у Храма Всех Богов стоял, так подъехала карета. Там господин — толстый такой, надушенный, напудренный, с буклями. В золоте весь. Тоже жрать предлагал! А когда я к нему в карету сел, начал руками лезть куда не надо!

Орди скривился.

— Я не такой.

— Да все вы не такие, пока к вам в карету не сядешь, — мальчуган сделал шаг назад.

— Ну, не хочешь — не надо, — молодой человек примирительно поднял ладони. — Я не заставляю. Счастливо оставаться, — с этими словами он повернулся и зашагал обратно к рынку, намереваясь оставить воришку в прошлом. Но тот внезапно одумался: за спиной юноши раздались шлепки босых ног по булыжнику.

— Нет уж! Обещал жрать, так давай!.. — ребёнок поравнялся с Орди и заглянул ему в лицо.

Тот лишь пожал плечами:

— Тогда пошли. Я живу тут близко.

— А ты котов тоже кормишь? — полюбопытствовал вдруг мальчишка.

— Котов? — удивился Орди. — Ну да. Котов тоже кормлю.

— А можно мы Рыжего с собой возьмём? Он болеет, уже не ходит почти. Охотиться сам не может, — юноша опустил голову и натолкнулся на взгляд сорванца — не ехидный и саркастичный, а живой и сопереживающий единственному, должно быть, близкому живому существу.

— Ладно, — кивнул Орди, проглотив ком в горле. — Только сам его неси, мне блохи не нужны, — проворчал он для проформы.

Мальчишка повёл мошенника какими-то совсем жуткими переулками, которые больше напоминали трещины между домами. Юноша в мгновение ока перепачкался о стены, вечно покрытые слизью, сыростью и лишайником и шёл, негромко ругая себя и порыв, который его сюда завёл. Тут легко можно было переломать ноги о мешанину из старых досок, мусора, жердей и каких-то тряпок.

Наконец, беспризорник остановился на небольшом пятачке, зажатом между стенами трёхэтажных каменных домов. Чёрные окна скалились зазубренным стеклом, а из дверей подвала воняло даже хуже, чем вокруг, хотя представить подобное было сложно. Дворик сильно походил на колодец, как по виду, так и по размеру, однако в сравнении с тесными переулками казался настоящей площадью.

— Ну и где там твой Рыжий? — недовольным голосом спросил Орди.

— Прямо тут, — хихикнул мальчишка, засунул в рот два грязных пальца и оглушительно свистнул.

У Орди не было опыта общения с енотами, но то, что произошло после, было очень похоже на нападение целой стаи. На одежде повисли десятки маленьких тел — и руки с ногами оказались зафиксированы надёжнее, чем в капкане. В то же самое время десятки маленьких ладоней делали десятки маленьких дел: зажимали юноше глаза, уши и рот, выворачивали карманы, расстёгивали пуговицы…

Он смог бы отбиться — о, да, разумеется, смог бы. Но детей было так много, и действовали они так быстро и организованно, что Орди успел только подумать: «Что тут происхо-о-о…», — и осознал себя стоящим в одном нижнем белье. Даже ботинки каким-то образом ухитрились снять.

А из окон верхних этажей торчали десятки маленьких чумазых мордашек — милых, но изрыгавших чудовищные оскорбления и кидавшихся камнями, осколками стекла и сухими лошадиными яблоками. Орди поспешил укрыться в ближайшем переулке. Его уши и щёки горели от стыда.

— Зачем? — обиженно воскликнул он. — Ну зачем так-то? Я же помочь хотел!

— Ага, как же! — донёсся ответ с верхнего этажа. — Знаем мы таких!

— Да каких «таких»?! — прорычал Орди. — Я один из вас! Я такой же, как вы!

— Слышали? Он такой же! Ботинки с подковками носит, а туда же! Пожрать дать захотел, слышали? Щедрый какой! — многоголосый детский смех и летящие вниз камни окончательно уронили самооценку мошенника. Юноша подхватил спадающее бельё и поковылял обратно, стараясь не задумываться, что это у него под босыми ногами чавкает и хлюпает.