Рыцарь Шато д’Ор

— Присядем, — пролепетала она, опускаясь на пуховик. Франческо присел рядом. Ладонь его извлекла из-под рубахи Агнес и вторую грудь, и теперь он двумя руками гладил их с боков и игриво щекотал соски большими пальцами. Она в изнеможении откинулась навзничь, Франческо последовал за ней. Ее губы открылись ему, и жадный, испепеляющий поцелуй слил их уста… Ладони Франческо дерзко метнулись к подолу ее юбки, она задрожала мелкой дрожью, ощущая, как его руки, быть может, грубее, чем следовало, несколько лихорадочно, но уверенно тянут этот подол к ее пояснице, обнажая ее вибрирующие от ожидания чуда ноги… Ее восхитительные ноги вытянулись в темноте, словно две жемчужно светящиеся полосы, расширяющиеся кверху милыми припухлостями. Франческо приподнял свой балахон, ощупал штаны и достал из прорехи то, о чем уже много месяцев мечтала Агнес. Агнес в темноте ничего еще не видела, и каждая секунда промедления казалась ей часом. Она лежала неподвижно в ожидании близкого чуда. Платье ее скомкалось на пояснице, платок и шапочку она сбросила — ей казалось, что они ее душат. Гребни и заколки она тоже выдернула, разметав по подушке свои пышные, мягкие волосы. Запрокинув голову, она страшилась глянуть туда, где был Франческо. Руки ее бессильно лежали вдоль тела. Она ждала…

И вот черный призрак медленно качнулся вперед и опустился на нее. Его ладони стремглав побежали по ее телу и остановились на коленях. Она знала, что колени надо разжать, хотя это и было очень страшно, но от волнения сжала их еще крепче. Франческо пришлось применить силу, чтобы преодолеть ее инстинктивный стыд и раздвинуть ноги. Балахон ему мешал, но он и не подумал его сбросить. Сладострастно пыхтя, Франческо втиснул свое тело между нежными ногами девушки. Агнес почувствовала, что к ляжке ее прикоснулось нечто большое, мягкое, гладкое, чудесным образом приделанное к твердой и гибкой трубке из человеческой кожи, пульсирующей и рвущейся вперед…

— Это… он?! — спросила она, как будто речь шла о чем-то сверхъестественном, что и по имени-то назвать страшно. Это горячее, стыдное, плотское вплотную придвинулось к нежному, пушистому, хотя и довольно густому волосяному кустику; прижалось к нежным, мокрым и горячим складкам кожи, в которых, словно в мешочке, пряталось глубокое и жаркое отверстие… Последовал нажим, сперва очень легкий, даже нежный, складочки кожи сперва стали вдавливаться вовнутрь, потом покорно расступились, и что-то гладкое и горячее мягко уткнулось в нежные краешки отверстия, в которое до сих пор она пропускала только собственные пальцы… Это было много толще, чем палец, и она на секунду ужаснулась, поскольку подумала, что ЭТО в нее не пролезет… Но тут нажим стал сильнее. Франческо притянул ее к себе за ягодицы. Ей стало больно, захотелось взвизгнуть, но она стерпела, только скрежетнула зубами и ощутила, что плоть проникла в нее так глубоко, что ей казалось, будто она вот-вот прорвется сквозь ее живот и выйдет через пупок…

«Целка!» — ахнул Франческо, чего-чего, а уж этого-то никак не ждавший. Все поведение этой девицы, простота и легкость, с которой она отдалась ему, заставили его думать, что партнерша если не первостатейная шлюшка, то уж, во всяком случае, не невинная девушка. Франческо кое-что понимал в анатомии — среди тех, кого он перепробовал по дороге из Палестины, ему попалось два или три нетронутых экземпляра. Но каких трудов и усилий стоило убедить их прийти в его объятия! А ведь то были простые трактирные служаночки и даже пастушки. Правда, устройство известной части тела у них было точно такое же, как у баронессы. Однако задумываться надолго о причинах такой снисходительности, которой он удостоился, Франческо не стал. У него просто не было времени. Он хорошо знал, что в том деле, которое он начал, раздумывать следует либо до того, либо после того, но никак не вместо…