Рыцарь Святого Гроба

– Жонглер Рембо из Прованса, мой слуга! – Робер с размаху хлопнул беднягу по плечу, так что тот едва удержался на ногах. – Ладно, приятель, сейчас я тебя отведу в помещение для слуг и оруженосцев и поставлю на довольствие. Завтра чтобы чуть свет был при конюшне. Утром лошадей нужно будет промять. А дальше посмотрим, на что ты способен, кроме как на лютне бренчать да шарить в чужих карманах.

По щеке жонглера, не надеявшегося на такую милость со стороны господ, которые благодаря ему чуть было не лишились жизни, покатилась слеза, и он едва не встал перед Робером на колени.

– Но-но! – прикрикнул на него рыцарь, удерживая верноподданнический порыв. – Подхалимов не переношу. Делай свое дело и отрабатывай причиненный ущерб. А поклоны будешь бить у алтаря, раскаиваясь в делах своей прошлой жизни.

Рембо был перепоручен одному из слуг брата-драпиария, ведающего всеми хозяйственными делами ордена, а Жак, Робер и Серпен отправились в подземный зал, чтобы потренироваться перед сном.

– Раз уж мессир объединил нас в отряд, – произнес брат Серпен, выбирая и отвешивая на руке учебный меч, – то, может быть, вы введете меня в курс всех событий?

– Несомненно, брат-рыцарь, – улыбнулся Робер, – только запасись терпением, разговор у нас будет очень долгий.

Наутро к ним в комнату зашел брат Серпен.

– Я всю ночь размышлял над вашей историей, – сказал он, присаживаясь на табурет, – и вот что хочу предложить. Раз Жак никак не может припомнить то, что услышал на нефе, мы просто обязаны ему помочь. А для этого, наверное, стоит прежде всего отправиться в Тир и хорошенько расспросить тех самых мосульских купцов.

– В Тир? – сразу же вскинулся Робер. – Отличная идея! Говорят, что Жан Ибелин туда часто наезжает. Ох, я там и устрою…

Жак представил, что учинит мстительный рыцарь, пользуясь преимуществами, которое давало его новое положение, и ему стало страшно.

– К сожалению, – улыбнулся в ответ Серпен, – мессир запретил вам обоим покидать пределы Акры. – На сердце у Жака сразу же отлегло. – Я был рано утром на докладе. Чтобы не привлекать внимания врагов, Сен-Жермен приказал отправиться в Тир именно мне. Я собираюсь вместе с двумя или тремя конными сержантами выехать прямо сегодня. Поэтому, братья, потрудитесь мне сообщить, где именно находится эта лавка и как выглядел купец, который произнес столь важные для нашего дела слова.

– Лавка, где продают благовония и пряности, внутри городских стен только одна, – ответил Жак. – Ее по привилегии, дарованной еще самим Конрадом де Монферратом, держит семья ломбардских негоциантов. Но торгуют там не ломбардцы, а их компаньоны, арабы-мелькиты. Они-то и доставляют свой бесценный груз из Мосула, а миланцы везут его дальше – через Венецию и альпийские перевалы – в земли германцев и франков.

– Как выглядели эти купцы? – спросил Серпен.

– Как и все сирийские христиане, – пожал плечами Жак, – бородатые, в халатах, на голове чалма, золотые кресты на груди весом не меньше фунта, с цепями, которыми можно спокойно акрскую гавань перегораживать…

– Под такое описание подходит любой богатый купец Востока, – снова улыбнулся брат Серпен. – А были ли какие особые приметы?

– Да какие там приметы? – не выдержал Робер. – Моя Хафиза в этой лавке была чуть не главной покупательницей, я ее туда не раз сопровождал. Их главного зовут Салям, его и ищи.

* * *

Несмотря на то что до Тира было всего полтора дневных перегона, брат Серпен отсутствовал в Акре целых тринадцать дней. К концу второй недели мучительного ожидания Робер уж было собрался просить Сен-Жермена, чтобы он отпустил их на поиски пропавшего рыцаря, но к вечеру первого дня Петрова поста тот возвратился в патриарший квартал. Судя по всему, путешествие завершилось успешно, хоть и не было безмятежной прогулкой – вид у брата-рыцаря был усталый, но довольный, а один из сопровождавших его сержантов держал руку на перевязи. Жак и Робер, хоть оба и сгорали от любопытства, настояли на том, чтобы Серпен немного отдохнул с дороги, умылся и сменил дорожное платье.

Ближе к вечеру они собрались в беседке, расположенной в уединенном закрытом саду, куда был разрешен вход только патриарху и братьям ордена. Пройдя по аккуратной песчаной дорожке между пальмами и развесистыми земляничными деревьями, Серпен, Жак и Робер обнаружили там сервированный к полднику столик, вокруг которого хлопотал бывший жонглер. При их появлении он встал – руки по швам и, обращаясь к Роберу, четко, по-военному доложил:

– Все готово, брат-рыцарь, ваше приказание выполнено, стол подготовлен, порядок наведен. Как и наказывали, на столе ваза со свежими фруктами, ливанские сласти, вино из Киликии и кувшин родниковой воды. Чего еще изволят достопочтенные братья?

– Достопочтенные братья, – удовлетворенно буркнул Робер, – желают, чтобы ты исчез отсюда быстрее, чем убегал от меня по акрской набережной с векселем брата Жака.

– Ну вот, опять вы, сир, бьете по больному… – прохныкал Рембо, привычно увертываясь от оплеухи. – Я же искренно раскаялся и делаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину.