Рыцарь таверны

Рука об руку гуляла по парку эта необычайная пара - девушка, с душой чистой, как дыхание морского ветерка, и мужчина, чья жизнь прошла в лишениях и страданиях, в неосознанном грехе, девочка, стоящая на пороге материнства, чьи годы до этой поры были наполнены только радостью и весельем, и человек на полпути к своей зловещей цели - кровавой мести - единственное, что еще удерживает его в этой жизни, которую он сам считает безобразной и отвратительной.

- Сэр Криспин, - робко начала Синтия, - вы несчастны, да?

Геллиард взглянул на нее, пораженный ее словами и тем тоном, которым они были произнесены.

- Я? Несчастен? - он рассмеялся. - Разве я похож на шута, который притворяется несчастным в такой день, находясь рядом с вами?

- Значит, вы счастливы? - спросила она с вызовом.

- А что есть счастье? - отозвался он. И прежде чем она успела ответить, добавил: - Многие годы я не был счастлив так, как сейчас.

- Я говорю не о теперешнем вашем положении, - сказала она с укоризной, уловив в его словах нечто большее, чем просто комплимент. - Я говорю о всей вашей жизни.

Но то ли из врожденной скромности, то ли еще по какой причине, он пришел к разумному заключению, что данная тема менее всего пригодна для развлечения молодой девушки.

- Мисс Синтия, - произнес он, делая вид, что не слышал ее вопроса, - я бы хотел сказать вам пару слов относительно Кеннета.

В ответ на это она недовольно надула губки.

- Но я просила вас рассказать о себе. Нехорошо не слушаться леди. К тому же мастер Кеннет меня абсолютно не интересует.

- Если девушку не интересует жених, то у него мало шансов стать ее мужем.

- Ну, я думаю, вы, наконец, поняли меня. Кеннет никогда не станет моим мужем, сэр Криспин.

- Что вы такое говорите? - воскликнул он.

- О, господи! Неужели я должна выйти замуж за куклу? Разве он мужчина, которому девушка могла бы подарить свою любовь, сэр Криспин?

- - Что вам в нем не нравится?

- Все!

Он рассмеялся, не принимая ее слова всерьез.

- Ну это чересчур. А кто виноват в его недостатках?

- Кто же?

- Вы сами, Синтия. Вы относитесь к нему пренебрежительно. И в том, что в последнее время его поведение стало несколько экстравагантным, виноваты тоже вы. Вы слишком жестоки к нему, и он в своем стремлении вернуть вашу благосклонность переступил границу осторожности.

- Это мой отец просил вас сказать мне об этом?

- С каких пор ваш отец почитает меня таким доверием? Нет, нет, Синтия. Я прошу за этого мальчика - сам не знаю почему.

- Плохо заступаться за человека, не зная своих истинных побуждений! Давайте забудем об этом повесе Кеннете. Говорят, сэр Криспин, - и она взглянула на него своими прекрасными глазами, которым нельзя было лгать, - что в королевской армии вас прозвали "Рыцарем Таверны".

- Это правда. И что из этого?

- Как что из этого? Вы краснеете при одной мысли об этом?

- Я? Краснею? - В его глазах сверкали искорки смеха, когда он встретил ее грустный, полный сочувствия взгляд. Искренний, чистосердечный смех вырвался из его груди, спугнув стаю чаек с прибрежных скал.

- О, Синтия! - проговорил он, слегка задыхаясь от смеха. - Представьте себе Криспина Геллиарда, краснеющего и хихикающего, как молодая девушка перед первым возлюбленным. Нет, только представьте! Легче представить себе Люцифера, распевающего псалмы и поучения пастора-конформиста.

Ее глаза сверкали гневом.

- Вы всегда так. Надо всем вам надо посмеяться! Я уверена, что таким вы были с самого начала и именно это ваше качество довело вас до теперешнего состояния.

- Нет, прекрасная мисс, вы ошибаетесь, вы очень ошибаетесь, я не всегда был таким. Было время... - Он замолчал. - А! Только трусы кричат что "было время"... Оставим мое прошлое, Синтия. Оно мертво, а о мертвом не принято говорить плохо.

- Что же скрывается в вашем прошлом? - продолжала настаивать она, несмотря на его слова. - Что могло изменить природу человека, который когда-то был и все еще остается человеком большой души? Что привело вас к вашему теперешнему состоянию, вас, который был рожден, чтобы вести за собой других, который...

- Не надо, дитя мое. Не надо! - умолял он ее.

- Нет, вы расскажите мне обо всем. Давайте присядем здесь.

И, взяв его за рукав, она присела на небольшой бугорок, оставив место для него. С полусмехом-полувздохом он подчинился и присел рядом с ней на камень, освещенный лучами сентябрьского солнца.

Его подмывало рассказать ей все. Нотка тепла в ее голосе была для него, как глоток воды для умирающего от жажды. Жгучее желание оправдать себя в ее глазах, дать ей понять, что в его падении больше виноваты другие, нежели он сам, толкало его поведать ей ту историю, которую он рассказал Кеннету в Ворчестере. Искушение росло с каждой минутой, но в конце концов он образумился, напомнив себе, что виновники его несчастий приходятся ей родственниками. Он мягко улыбнулся и покачал головой.

- Мне нечего рассказать вам, дитя мое. Давайте лучше поговорим о Кеннете.

- Я уже сказала вам, что не желаю слышать о нем.