Рыцари былого и грядущего. Том 3

— Ты прав, «Пресвитер Иоанн» — миф, обладающий таким уровнем духовной плотности, что по сравнению с ним наша заурядная реальность кажется почти не существующей. При анализе исторического прошлого мы должны отказаться от примитивного деления на «правду» и «вымысел», потому что миф не подходит ни под одну из этих двух категорий. Могучие мифы есть факты созидающие реальность, активно действующие не только в духовном, но и в материальном мире. Меня всегда смешили попытки вычленения исторической основы мифа. Есть, к примеру, исследователи, которые готовы в лепёшку расшибиться, проясняя облик реально–исторического короля Артура и очень озабоченные поисками его настоящей могилы. Но «настоящий» Артур был вполне заурядным родоплеменным вождём бриттов, и он ничем для нас не интересен, его исторический облик не может оказать на нас никакого влияния. Чем же будет так интересна его могила, если таковая обнаружится? Ведь там окажется похороненным не тот Артур, которого мы знаем. Известный нам король Артур мифологичен, он воплощает один из самых высоких идеалов человечества. Чего же добиваются «историки»? Разрушения мифа? То есть разрушения идеала? Ну, во–первых, это очень низменная, ничтожная задача, а, во–вторых, она всё равно им не по силам.

— Да, полковник, я думал о том же, когда читал «историка» Льва Гумилёва — «В поисках вымышленного царства». Уж так ему хотелось доказать, что легенда о пресвитере Иоанне имеет своим источником монгольские степи. А зачем? Чтобы доказать, что это царство — вымышленное, никогда не существовавшее? Ведь кочевники в XII веке были лишены даже начал государственности, то есть если бы мы хотели вообразить себе что–нибудь максимально непохожее на царство пресвитера Иоанна, то надо было бы вспомнить именно о кочевых племенах, не только не знавших государства, но и к христианству прикоснувшихся лишь слегка и как–то боком. В итоге все труды Гумилёва оказываются направлены на разрушение мифа, то есть на разрушение великого идеала, воплощённого в мифе о пресвитере Иоанне. А что же созидательного в его «историческом» исследовании? Что он обрёл «в поисках вымышленного царства»? Вряд ли он сумел таким образом хотя бы удовлетворить свою монголофилию, потому что монголы, став невольной причиной европейской ошибки, ни чуть от этого не начали выглядеть привлекательнее. Воистину, труды по разрушению мифа — низменное занятие.

— Ещё более низменным выглядит остроумнейший, блестящий роман Умберто Эко «Баудолино». Миф о пресвитере Иоанне представлен здесь, как пошлая выдумка патологического вруна. Всё сводится к тому, что какой–то дурак наврал с три короба, а другие дураки поверили. Меня всегда это удивляло: неужели такие развитые люди, как Гумилёв и Эко не чувствовали, что прикасаются к сфере возвышенного идеала? Они разоблачают исторические недоразумения, смеются над враньём одних и доверчивостью других, но тем самым они не приводят ни к какой правде, а просто лишают идеал его и впрямь очень зыбкой материальной основы, совершая разрушительную работу нигилистов, формируя у обывателей уверенность в том, что всё связанное с высокими идеалами — враньё от слова и до слова.

— Кажется, нет ни одной серьёзной, основательной книги, которая была бы посвящена мифу о пресвитере Иоанне. Были только попытки наложить средневековые заблуждения на историческую действительность, но это совершенно не о том. Никто не исследовал собственно миф, то есть сверхплотную духовную реальность, которая оказывала огромное влияние на реальность материальную. Не хотели бы вы, полковник, написать такую книгу?

— Я буду раздражать тебя до тех пор, пока ты будешь называть меня полковником. «Аквариум» — это миф, а я всё–таки живой человек.

— Вы безусловно правы, дорогой Георгий Владимирович. Впрочем, как Морунген, вы тоже — миф.

— Мой предок — миф, но мало носить ту же фамилию, чтобы иметь к этому мифу хотя бы малейшее отношение. Итак, пресвитер Иоанн… Попробую сделать предварительные наброски к той книге, которую ты рекомендуешь мне написать. Истоки этого мифа, на мой взгляд, надо искать в Евангелии от Иоанна:

«Пётр же, обратившись, видит идущего за ним ученика, которого любил Иисус… Его увидев, Петр говорит Иисусу: Господи! А он что? Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребывал, пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною. И пронеслось это слово между братьями, что ученик тот не умрет. Но Иисус не сказал ему, что не умрет, но: если Я хочу, чтобы он пребывал, пока приду, что тебе до того?»