Рыцари моря

Все последующее Иван Месяц уже знал. Он сказал Морталису, что в поисках «Сабины» «Юстус», по всей вероятности, не минует Любека. И там Морталис легко найдет себе попутное судно. Если же ему некуда спешить, то он может и обождать на когге; как все сложится дальше – одному Богу известно, россияне же намечают побывать в Нарве и Ивангороде, так как давно мечтают постоять на русской земле, посмотреть на русского человека и послушать русского попа.

Проспер Морталис не скрывал, что обрадовался этому предложению. И как же иначе, если после встречи с «Сабиной» он лишился всего своего незавидного имущества и не имел даже пустого кошелька!…

Ученый датчанин обратился к Месяцу с речью:

– О, любезный magister navis[14]

! Вот уже во второй раз вы спасаете бедного Морталиса: вначале вы уберегли его от морских глубин, а теперь оберегаете от глубин нищенского жития. Да воздаст вам Господь по заслугам!… В наш просвещенный век нелегко приходится просвещенному человеку, и если Провидение не одарит его встречей с кораблем справедливости, то люди, презирая знания и боясь знающего, либо ввергнут его в пучину, либо отошлют подальше от руля, куда-нибудь на остров с романтическим названием Asinus[15]. И пра-вит тем островом человекообразный asinus, ибо он гуляка, пьяница и мот, и сие означает, что он недалек умом, и имя ему более подобает ослиное, нежели великолепное человеческое, каким его нарекли, – Магнус[16]

. Впрочем вполне возможно, что я ошибаюсь, ибо это имя как нельзя лучше дополняет ослиную сущность владельца его… А что до спешки, которую вы, господин Юхан, упомянули, то мне спешить некуда, потому что, думается, должность, уготованная на том острове ученому Морталису, зовется не иначе как asinarius – погонщик ослов, и как бы ни бежало время, эта должность своего хозяина дождется.

В свою очередь Месяц рассказал датчанину о себе, начиная с отца, дома на Арбате, с пленных ливонских немцев и дружбы с ними; потом он перешел к осаде Полоцка и к неудачному заступничеству за истязуемого полочанина; особо обсказал немилосердный Иоаннов суд, чем вызвал живейшее любопытство со стороны Морталиса, который признался, что ни разу не видывал ни одного монарха, включая датского короля, – хотя более двадцати лет жил с ним в одном городе; про российского же царя Морталис много слышал и хорошего, и плохого; годы, проведенные в Соловках, уместились в рассказе Месяца в несколько слов и прозвучали на одном выдохе, зато очень подробно и с удовольствием Иван Месяц поведал о тихой тронхеймской жизни, о семействе Кнутсенов и о празднике Люсии.

Беседа была приятна и Месяцу, и Морталису, так как они оба обнаружили друг в друге тот замечательный разум, в котором знания из жизни удачно дополняются обширными знаниями из книг. Собеседники с пользой для себя обменялись тем, что имели, и оттого между ними как будто завязался некий невидимый узелок. И хотя происходили они с противоположных берегов Восточного моря, однако могли теперь сказать друг о друге одинаковое – пес pluribus impar[17]

. Знание сблизило их так, как, может, не сближает и родная кровь, – ибо общее знание роднит дух.

Глава 2

Наутро встретили в море десятка полтора небольших рыболовецких судов из Любека, которые направлялись к берегам Сконе для ловли сельди, – нигде по всему морю не водилась такая сельдь, как там. Спросили рыбаков-любечан, не повстречали ли они по пути судно под названием «Сабина» с серебристой русалкой на бушприте. Рыбаки ответили, что видели «Сабину» вчера недалеко от Ростока, и сказали, что «Сабина» – судно любекское и направлялось оно в Любек. После этого расстались с рыбаками, пожелав им удачи. Пока разговаривали, любечане все дивились зеленому российскому флагу с черным двуглавым орлом – явлению небывалому в этих водах, а как стали отдаляться, так всё удивленно оглядывались на когг.

Потом дули противные ветры, и поднявшееся волнение мало благоприятствовало плаванию. И только через два дня после встречи с рыбаками «Юстус» вошел в Любекскую бухту – длинный узкий разветвленный залив. Здесь уже чувствовалась близость большого порта: в водах залива царило оживление – корабли разных стран и из союзных немецких городов, таких как Штральзунд, Росток, Висмар, Данциг, Кенигсберг, поодиночке и целыми караванами шли навстречу коггу россиян. Корабли здесь были большие и малые, были с двумя, тремя мачтами, с сложнейшим такелажем, с богатым резным по дереву орнаментом, с раскрашенными под золото или серебро гальюнными фигурами, со сверкающими на солнце колоколами, с начищенной медной оковкой фальшбортов, с пушечными портами и без них, а были и совсем старинные суда – одномачтовые, беспалубные, со скамьями для гребцов.