Рыцари пятого океана

В тот день, когда я прилетел в Асканию — Нова, Тимофей Тимофеевич находился на своем командном пункте в Отраде, и я решил зайти к начальнику штаба армии. Открываю дверь: батюшки, за столом сидит мой давнишний товарищ Иван Михайлович Белов, с которым мы делили невзгоды финской войны.

— Кого я вижу! Какими судьбами? — поднялся он навстречу.

— Назначен к вам.

— Рассказывайте, Андрей Герасимович, где были, что делали.

Пока мы беседовали, в кабинет вошел генерал И. К. Самохин и удивленно поднял кустистые брови.

— Определенно мир тесен, — пожимая мне руку, улыбнулся он. — Когда бы и где бы ни расставались, а судьби снова сводит вместе.

С Самохиным мы были знакомы еще по Прибалтийскому военному округу. Он служил в 4–й, а я в 6–й смешанной дивизии. Здесь же, в 8-й армии, он был заместителем командующего.

— А кто у вас главный инженер? — спросил я.

. — Бондаренко.

, — Иван Иванович?

— Он самый, Андрей Герасимович.

Ц — Это же мой бывший сослуживец.

— Может, и главный штурман Селиванов вам родственником приходится? — шутливо сказал Самохин.

— Не родственник, но хороший старый знакомый.

— Вот и попробуй бороться с семейственностью, когда в одном штабе собралось столько друзей и приятелей. — улыбается Белов.

Я был доволен, что работа на новом месте начинается с дружеских встреч. Меня тут же ввели в курс дел, ознакомили с армией, ее задачами, назвали политработников, командиров корпусов, дивизий. Многих из них я тбже знал.

В тот же день побывал и в политическом отделе армии. Возглавлял его Николай Михайлович Щербина, весьма эрудированный человек, в прошлом учитель. Он прекрасно разбирался во всех тонкостях партийно — политической работы, по — настоящему любил ее. Позже, когда я познакомился с ним поближе, убедился, что его принципиальность и требовательность доходят порой до формализма. Это свойство характера несколько отдаляло от него людей, делало отношения с подчиненными сугубо официальными. Носил он маленькие усики бабочкой, и, когда был чем-либо недоволен, они начинали топорщиться. В политотделе знали: Николай Михайлович зол, и решать какие-либо вопросы сейчас с ним бесполезно…

После знакомства с работниками оперативного отдела и узла связи я вылетел к Хрюкину в Отраду, на побережье залива Сиваш, где вскоре предстояло развернуться бурным событиям.

Тимофея Тимофеевича я застал склонившимся над исчерченной стрелами картой, которая лежала перед ним на широком столе. Увидев меня, Хрюкин встал, и мы по — дружески обнялись.

— А ведь мы тебя, Андрей Герасимович, давно ждем.

Он представил меня офицерам командного пункта и посвятил в характер работы, которой день и ночь занимались штаб армии и политический отдел.

Из Отрады я направился в Захарково к командующему 4–м Украинским фронтом Ф. И. Толбухину. Мне показали деревенский домик с выступающим на улицу палисадником, где зеленели густые заросли цветущей сирени. В чисто убранной горнице на подставках возвышался стол со свисающей до пола картой. Над пето с карандашом в руках стоял широкоплечий полный человек с добродушным лицом. Одет ои был по — домашнему.

— Ну, садитесь, дорогой. — Он указал мие на стул, а сам отошел в угол и тяжело опустился в широкое кожаное кресло.

Я кратко рассказал, в каких соединениях служил с начала войны, чем занимался. Толбухин слушал меня, поглаживая пухлой рукой подлокотник. Мешки под глазами, бледность лица командующего свидетельствовали о том, что ему приходится очень много работать.

— Ну что же, — подвел он итог моему докладу. — Прибыли вовремя. Скоро у нас начнутся интересные дела. Авиации предстоит много работы.

Толбухин страдал одышкой. Глубоко вздохнув, он продолжал:

— Воздушная армия сильная, под Сталинградом воевала. Командующий Хрюкин — энергичный человек. Думаю, вам будет с ним легко. — Опираясь на подлокотники, он поднялся, подвел меня к лежавшей на столе карте и, указав карандашом на Крымский полуостров, пояснил: — Захлопнули мы тут немца с суши надежно. Только и остается ему для связи море да воздух. Тут его надо и прикончить. — Командующий положил на карту широкую ладонь и продолжил: — Людей нужно готовить к операции, боевой дух поднимать. Не лишне будет напомнить им, как войска Южного фронта под командованием Михаила Васильевича Фрунзе в 1920 году форсировали Сиваш, штурмовали Перекоп, опрокинули Врангеля в Черное море. Как Красная Армия герои чески обороняла Севастополь в сорок первом и сорок втором годах. Надеюсь, я правильно понимаю смысл партийно — политической работы? — улыбнулся он. — В заключение добавил: — Не плохо бы вам поинтересоваться, как обстоят дела в тылах армии. Операция потребует большого количества горючего и боеприпасов. Все ли там делается как надо? Дороги тяжелые. Распутица. Держите тылы под постоянным надзором.

Попрощавшись с командующим, я зашел к члену Военного совета фронта генерал — майору Субботину, потом к начальнику политического управления Михаилу Михайловичу Пронину.