Рыжая-бесстыжая

Радость, смятение, ужас от мгновенно высветившегося во взгляде Филона постижения истины – это лишь малая толика того, что пригвоздило ее к месту.

– А-анто-оон! – простонала она срывающимся голосом. – Тыы-ы?!

– Так я и знал! – прорычал Филон и грубо вырвал телефонную трубку у нее из руки. – Ты, сука?!

Что ответил ему Атаманов, осталось для нее неизвестным, но дальнейшие слова ее мгновенно изменившегося в лице гостя ей совсем и совсем не понравились.

– В общем, слушай меня внимательно и запоминай. Едешь сейчас за город. Там есть развилка сразу за юго-западным постом. Поезжай там налево и на опушке жди нас. Зачем?! А затем, что вопросов к теме поднакопилось до хрена!!! Да, и если сучку хочешь свою видеть живой и здоровой, то без глупостей…

Филон мгновение послушал запищавшую трубку и вдруг изо всех сил шарахнул телефонным аппаратом о стену.

– Одевайся! – приказал он вибрирующим от бешенства голосом. – И быстро!

Она попыталась было вставить хоть слово в свое оправдание. Но самонареченный жених, предрекая любой ее возглас, погрозил ей кулаком.

– Только попробуй что-нибудь сказать мне в свое оправдание! Только попробуй!

– Но Филипп! – почти умоляюще простонала Настя.

– Если бы он не позвонил сейчас, – он потряс пальцем в сторону разбитого телефонного аппарата, – ты бы опять мне лапшу навешала на уши. А так… Итак, я все же оказался прав! Ты и он!.. Лучше бы мне тебя не знать никогда!!!

Горечи в его словах было предостаточно, чтобы поверить в искренность его чувств. Насте, пожалуй, даже стало жаль его. Единственное, что бесило, так это его нежелание выслушать. А ну как и Атаманова не захочет слушать или не поверит, что тогда?! Дрожащими руками натягивая джинсы, свитер и шерстяные носки, она молила небеса о милости. Но когда вышла в прихожую и принялась зашнуровывать кроссовки и надевать куртку, то под испепеляюще-гневым взглядом Филона сникла окончательно. Нет, видимо, ждать хорошего не приходится.

– Ты хотя бы понимаешь, во что влипла?! – обратился он к ней с вопросом, уже выезжая со двора.

– Приблизительно, – осторожно ответствовала она, боясь поднять глаза.

– Молодец! Антоха твой, конечно же, покойник. А вот с тобой что делать?..

– Я не виновата, – слабо попыталась она опротестовать его сфабрикованное на пустом месте обвинение.

– Посмотрим, посмотрим. Во всяком случае, вы оба должны быть очень убедительны, чтобы остаться в живых…

Глава 29

Благополучно миновав развилку, машина Филона в сопровождении длинного эскорта иномарок всех мастей двинулась налево. Замыкал процессию шумно выплевывающий продукты переработки солярки огромный «КамАЗ».

Настя сидела, плотно зажатая с двух сторон Филоном и его водителем Толяном. За руль сегодня посадили другого парня. Вскоре чахлые березки, окаймляющие грунтовку с двух сторон, сделались чаще и вскоре плотной стеной обступили дорогу.

– Это лес? – впервые за время пути подала голос Настя.

– Ага, дремучий. – Филон по-хозяйски положил ей руку на колено и слегка сжал. – Боишься?

– Не знаю… – ответила она честно. – Я не знаю, чего бояться. Тебя или того, что сообщит Атаманов. Да и что бы он ни сообщил тебе, ты ведь не поверишь. Ведь так?

– Поживем – увидим…

Больше они не разговаривали. Дорога сделала крутой поворот, и взорам прибывших предстала большая опушка. Припарковав машины по окружности, братва высыпала на волю и начала с хрустом разминать косточки.

За всеобщей толчеей Настя не сразу заметила Атаманова и лишь по внезапной тишине догадалась, что на авансцене произошли какие-то изменения.

Он сидел на пеньке в самом центре опушки и выглядел по голливудским меркам на миллион долларов. Во всяком случае, Настя дала ему именно такую оценку. Трехдневная щетина, распахнутая на груди куртка и в тон ей свитер крупной вязки. Джинсы без намека на грязь или замятость. Ботинки на толстой подошве, легкое поигрывание прутиком, зажатым в руке. Голова чуть склонена к правому плечу. Глаза хитро прищурены. А на губах блуждает улыбка победителя. Именно эта улыбка и вдохновила ее на неосторожный поступок.

Вырвавшись из цепких рук Филона, Настя что есть сил припустила к Атаманову, громко крича на ходу:

– Антон! Антон! Я здесь!

Добежать она не успела. Кто-то догадливый вовремя подрезал ее, и Настя распласталась на мерзлой земле. Ударилась коленками, животом, ободрала ладони. Окружавшее Атаманова бычье громогласно заржало, комментируя ее падение похабными шутками. Насте было больно и обидно до слез. И не столько ей было обидно из-за этого ехидного смеха и улюлюканья, сколько из-за того, что Антон не поспешил ей на помощь.

С земли ее поднял Филон. Поставил на ноги. Отряхнул одежду. И, вытерев мокрые щеки, слегка подтолкнул со словами:

– Ну иди к своему милому сама, раз он к тебе не торопится…

Она замешкалась и, передумав, встала по правую руку от Филона.

Над поляной повисла тишина. И минуты через три присутствующих потряс донельзя вызывающий вопрос Атаманова:

– Филон, ты считаешь себя дураком?

Тот, кому адресовался вопрос, не снизошел до ответа, а лишь поиграл немного желваками на скулах и попросил тихо и спокойно: