Рыжее наказание для плохих мальчиков

Обалдев от новостей и ответа, старик не сразу сообразил, что нужно делать. За его спиной была карета и клетка на колесах. Другого преступника он велел бы сунуть именно в клетку. Принца же везти в ней ему не позволяла совесть.

— Клянусь соблюдать кодекс рыцаря и сопроводить всех арестованных к его величеству королю Норлингу без применения силы. В случае оказания сопротивления… — его голос дрогнул, — подозреваемые будут убиты на месте.

Тартис обернулся через плечо, дождался одобрительного кивка от Ранстора и первым пошел через мост. Вслед за ним отправилась я, затем Аника, Ранстор и Герард. Несколько вооруженных копьями солдат проводили нас к шестиместной карете. Уютная, обитая качественным бархатом и расшитая золотыми нитями. Пол блестел от того, как его натерли. Стены, покрытые лаком, сверкали. А на столике стояла корзинка с фруктами и фляжка с питьевой водой.

— В вашем мире нет карет? — удивился Ранстор, галантно подав мне руку и позволив первой занять место.

— Есть. В Европе. Для туристов. За бешеные деньги.

Вложив пальчики в его ладонь, я поднялась на ступеньку, вошла в карету и села слева у окна. Аника устроилась напротив меня, а рядом с ней Герард. Естественно, принц сел возле меня и придвинулся максимально близко, чтобы дать пространство Тартису. Фактически вжался в меня, заставив смутиться и отвернуться к окну.

Карета дернулась. Лошади заржали и затопали, разворачивая нас в сторону леса. Не успела я облегченно выдохнуть, как мы слегка накренились, отчего я упала в объятия Ранстора и взвизгнула.

— Все хорошо, — улыбнулся он. — Просто напоролись на камень.

Дальше карета и правда поехала ровно, чуть покачиваясь и поскрипывая. Так что я могла спокойно убрать ладонь с рычага, за который схватилась и покраснела, ощутив его боевое состояние.

Снова отвернулась, закрыла глаза и сжала губы. С ума сойти! Ранстор возбужден даже в такой момент. А ведь у него была возможность утолить голод с любой соплеменницей Аники. Сами перед ним стелились. Однако — нет. Он хранил верность мне — той, которая боялась признаться в своих чувствах…

Лес, являющийся гордостью страны, таил в себе оторванный от цивилизации мир. В нем водилась живность, о которой Норлинг и не слышал, а я ее чуяла. Прятавшиеся зверьки, наблюдали, соблюдали особую осторожность, чувствовали в нас угрозу. А сколько под вековыми корнями хранилось запасов полезных ископаемых! В нашем мире мимо такого леса бы не прошли. Вырубили, выжгли, разворошили бы, пополнив свои кошельки и Красную Книгу.

Перед моими глазами мелькали листочки разной формы и цвета. Порой взглядом удавалось выцепить какую-нибудь перепрыгивающую с ветки на ветку птичку. Услышать шипение уползающих в туман змей. Лес пульсировал жизнью, и мы были в нем чем-то лишним, инородным. Не хотела бы я оказаться тут в одиночку. Зато вмиг забыла о чувствах Ранстора и их пикантном проявлении.

Лесная дорога вывела нас из леса, когда я уже не чувствовала задницы. Ехать в карете — это не одно и то же, что в машине. Твердо, неудобно, трясет, болтает и бесит медлительность. Мой организм все еще требовал спешки, бешеного ритма, суеты, а потом чего-нибудь успокоительного. Здесь же все текло размеренно. Но и времени было больше. Его не съедал интернет, гаджеты, кино, гонка за заработком. Наверное, поэтому люди тратили его на бессмысленную войну. От скуки.

Обогнув край леса, мы проехали через цветущие поля незнакомых мне злаков, и наконец я увидела огромную крепость на холме. Окруженный одно- и двухэтажными серыми домами замок со шпилями и флагами указывал на величие того самого заочно известного мне Норлинга. Высокий каменный забор с массивными металлическими воротами был неприступным. Буквально на каждом метре внушали страх бойницы. Никто не сумел бы захватить это место, даже сам Шрайк.

Ворота нам отворили не сразу. Сначала стражники что-то обсуждали с постовыми, а потом сказали нам подождать.

— Я здесь родилась, — после долгого молчания произнесла Аника, глядя в окно. — Моя мама была портнихой. Отец подковывал лошадей. А я мечтала печь хлеб.

— Твоя мечта обязательно осуществится, — поддержала я ее.

Дверь кареты распахнулась, и на нас уставился невысокий полноватый мужичок с круглыми бегающими глазками. Обеими пухлыми руками взявшись за полы золотистого камзола, он взглянул на Ранстора и поклонился:

— Ваше высочество!

— Здравствуй, Ферруз! — ответил тот и посмотрел на меня. — Это наш дворецкий. Ему король доверяет больше, чем своей свите.

— Я, право, не поверил, когда доложили, что вас везут в качестве арестованного, — всполошился тот, платком утирая влажный лоб. — Его высочество велело всем гостям покинуть дворцовые покои. Их распределяют в столичные отели, чтобы предотвратить лихую молву о вас, мой принц. Умоляю, успокойте меня, что вас оклеветали. Или это хитрый ход добиться аудиенции с вашим дорогим дедушкой. Что угодно, только не…

— Как он? — спросил Ранстор, не оправдываясь перед дворецким.

— Сдает, — тяжко выдохнул тот. — Память не та. Постарел. Дичает. Ему нужен преемник, ваше высочество.