Рыжее счастье

— Как тебя зовут? — Переводя дыхание, он смотрит на нее. В этом взгляде Мара видит предопределенность. Она уже знает, что одними поцелуями все не закончится. И, к своему ужасу, понимает, что сама безумно хочет того, что должно случиться дальше.

— Мара, — шепчет она, преодолевая спазм. От возбуждения ей трудно говорить. Все естество жаждет наслаждения. Последние искорки разума, гордости пытаются сопротивляться, но их усилия слишком ничтожны под натиском страсти, желания.

— Мара? Мара… — Черные глаза мужчины так близко, что сливаются в один огромный светящийся шар. — Какое красивое имя. И ты сама очень красивая…

Он поцеловал ее в губы так, что у Мары закружилась голова. Она пошатнулась, обмякла в объятиях, чувствуя, что вдруг оказалась в воздухе. Ноги оторвались от земли: мужчина взял ее на руки, быстро посадил на стол, заставил лечь спиной на холодную твердую поверхность. Теперь его руки свободно скользили по груди, талии Мары. Эти прикосновения заставляли ее тело подрагивать от удовольствия. Она не могла объяснить всех ощущений, но самым сильным было, пожалуй, нарастающее желание того запретного, неизведанного. Маре не было дела до того, что в любую минуту их могли обнаружить. Она слышала музыку, доносящуюся из зала. Там была другая жизнь, а здесь, в этом маленьком темном коридорчике, совершалось таинство. Мара была уверена, что ничего плохого с ней не может случиться, если ей сейчас так хорошо. И зачем было так запугивать ее? Зачем было рассказывать о коварстве мужчин, если их прикосновения дарят столько наслаждения? Неужели она могла быть такой глупой, чтобы добровольно отказаться от этих непередаваемых ощущений?

Все, что случилось потом, Мара помнила смутно. Она почувствовала на себе тяжелое тело, горячее дыхание мужчины стало прерывистым. В какой-то момент она закрыла глаза и поняла, что ее разум, тело полностью во власти этого незнакомца. Каждое его прикосновение вызывало у Мары мучительное наслаждение. Ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Настало мгновение, когда все тело ее напряглось, отвечая на очередной натиск страсти, и новое, совершенно подчиняющее себе ощущение окатило ее горячей волной. Мара почувствовала, как ладонь мужчины закрыла ей рот. В порыве страсти она не слышала, как громко отвечает на ласки. Мара была готова к продолжению, но мужчина громко выдохнул и поднялся. А она так и осталась лежать на столе, свесив с него бесстыдно расставленные ноги. Мара все еще не вернулась оттуда, где ей было так хорошо, сказочно хорошо. Приподнявшись на локтях, она с улыбкой взглянула на того, кто подарил ей эти незабываемые мгновения. Но насмешливое лицо того, кто только что шептал на ушко сладкие слова, отрезвили Мару. Он поспешно застегнул брюки, тряхнул головой, отчего черные кудри снова открыли высокий, широкий лоб.

— Одевайся. — В его голосе Мара не услышала и намека на нежность. Она быстро вскочила со стола. — На платок, утрись.

Мара только теперь почувствовала, как по ногам потекло что-то вязкое, теплое. В темноте она взяла протянутый платок, быстро вытерла ноги. Непривычный приторный запах, исходивший теперь от платка, заставил Мару поморщиться. Она оглянулась, ища, куда бы его выкинуть, и услышала тихий, отрывистый смех мужчины.

— Что смешного? — Мара готова была расплакаться. От только что пережитого счастья, наслаждения не осталось и следа. Даже в темноте она чувствовала насмешливый взгляд мужчины.

— Ничего. Выбросишь куда-нибудь, а пока сверни и зажми в кулаке. Да, ну и видок у тебя, красавица! В зал такой нельзя, никак. Перестарались. Давай помогу, — более мягко произнес он, поправляя ее волосы. Измятая блуза имела совсем неприглядный вид. — Ничего. Обольешься вином и переоденешься, поняла?

— Чем?

— Вином, которое несешь для меня. Заодно будет повод объяснить свое отсутствие.

— Кому объяснить? — Мара прижала ладони к вискам. Ей вдруг стало не по себе. Она видела, что мужчина спешит поскорее окончить этот разговор.

— Ты приди в себя-то! — Он взял ее за плечи и тряхнул. — Первый раз что ли?

— Первый…

— Значит, мне крупно повезло отшлифовать этот сверкающий алмаз. Ты — чудо, Мара. Тебе говорили, что ты очень красивая?

— Какая разница. — Мара вспомнила обидные прозвища, которыми награждали ее сверстники, пьяные грубости матери, ласковые слова бабушки и мимолетного знакомого Филиппа. В его глазах тоже было искреннее восхищение, но он смотрел и говорил иначе. Он был готов просто любоваться, а этому самодовольному типу такой романтики не нужно. Он все попробовал на вкус…

— Ладно, держи. — Мара увидела, как мужчина достал что-то из кармана и протянул ей. Глаза давно привыкли к темноте — это были деньги. Пожалуй, здесь вся ее месячная зарплата плюс премиальные.

— Не надо!

— Не валяй дурака! — Резким движением он сунул шелестящие купюры в глубокую складку ее декольте. — Нужно пользоваться тем, что получила от природы. Получила совершенно бескорыстно и незаслуженно. А сейчас не разочаровывай меня. Не забывай, в какое время живешь, поняла?

— Пойму! — с вызовом ответила Мара.