Рыжеволосая девушка

— Значит, они запрятали его туда… — задумчиво сказал Хюго, когда мы осторожно вышли на разведку.

Мы старались по мере сил держать дом под наблюдением. Туда входили и оттуда выходили разные люди — военные, поставщики. Фосландера среди них не было. Днем к клубу подъехала автомашина с двумя офицерами вермахта и остановилась внутри ограды. Часа два спустя мы увидели, как та же самая машина с шумом умчалась обратно.

— Неужели наш молодчик никогда не выходит проветриться? — спросила я Хюго, когда мы заняли в лесу наблюдательный пост, откуда можно было охватить взглядом и шоссе перед клубом.

— Поверь мне, он сдрейфил, — сказал Хюго. — Возможно, он совсем больше не покажется.

И все же мы ошиблись. Предатель неожиданно появился в саду перед клубом. Но он опять был не один; его сопровождали два высоченных фашистских молодчика; один из них вел на цепи собаку. Мы отступили подальше в лес. Они пошли не в сторону поселка, а свернули на лесную дорогу. Через несколько минут они снова скрылись из нашего поля зрения. Хюго выругался.

— Черт возьми! Мы даже не знаем, что там за местность! — воскликнул Хюго. — Я бы рискнул уложить трех негодяев и пса, если бы знал, как и куда можно скрыться.

— А что, если нам разведать местность? — предложила я.

Мы осторожно пошли в том направлении, что и Фосландер со своим эскортом. Там были довольно запущенные аллеи и стояло лишь несколько домиков. Аллеи кончались у самого леса, который, по-видимому, тянулся от Билтховена до Лахе Фююрсе. Автобусы здесь не ходили. Единственно лишь велосипеды могли бы разрешить нашу задачу.

— Надо набраться терпения, Хюго, — сказала я.

Кивком головы он подтвердил свое согласие.

Следующий день прошел почти так же, как предыдущий. С величайшей осторожностью мы кружили возле здания клуба.

Только когда наступил полдень, Фосландер вышел из дому. Он по-прежнему был в защитных очках и в перчатках канареечного цвета. И по-прежнему с провожатыми; на этот раз собаку вел на поводке сам начальник охраны.

— Куда же они идут? — удивился Хюго, когда Фосландер и его спутники свернули к центру поселка. — Пойдем за ними, Ханна!

У Фосландера была привычка оглядываться, и он то и дело оборачивался назад. Это обстоятельство осложняло нашу задачу, так как оба молодчика шли с правой стороны шоссе, как и мы, и Фосландер мог бы узнать Хюго. И в то же время нам никак нельзя было отставать от них. Хюго схватил меня за руку, а другой рукой обнял за плечи. Старый прием, когда мы изображали молодых людей, которые не могут наглядеться друг на друга, по-видимому, и на это раз оправдал себя: оба типа, шагавшие впереди нас по выложенной плитами пешеходной дорожке, казалось, не питали ни малейшего подозрения, хотя и видели, что мы идем за ними.

Меня вдруг осенило.

— Знаешь что, Хюго, — сказала я поспешно. — Негодяй сюда не вернется. — Он идет на станцию.

— У него же нет при себе никакого багажа, — возразил Хюго.

— Гляди внимательно, — сказала я.

В самом деле, скоро должен был прийти поезд. Мы уже давно выучили наизусть расписание поездов: какие из них здесь останавливаются, какие проезжают мимо без остановки. Поезд Амстердам— Утрехт должен был вскоре прийти. Хюго от волнения больно ущипнул меня за руку.

— Потише, Хюго, — сказала я, — не то завтра я буду вся в синяках!

— Ах, мошенник! — воскликнул Хюго, не обращая внимания на мои слова. — Вот если бы здесь ездило поменьше автомобилей и меньше было бы пешеходов…

— Что будем делать, если он сядет в поезд? — спросила я.

Он дважды тяжело вздохнул:

— Ты решишься поехать и посмотреть, выходит ли он когда-нибудь один?

— Только вместе с тобой, — сказала я.

— В поездах то и дело проверяют документы.

— Риск есть во всяком деле… и повсюду. Но если ты твердо решил, что негодяя надо ликвидировать, то мы его ликвидируем.

— Ол райт, — сказал Хюго.

Шлагбаумы на переезде уже были опущены, когда мы увидели, что Фосландер вместе со своим провожатым действительно идут по перрону. Мы поспешили догнать их. Хюго потихоньку сунул мне в руку деньги, и я пошла к кассе, чтобы купить билеты. Когда я встала у окошечка, Фосландер повернулся ко мне лицом— он уже взял билет. Он взглянул на меня, а я на него, и я увидела костлявое, бледное лицо с дряблым ртом и чересчур коротким подбородком, — и мы равнодушно разошлись. Вдруг у меня мелькнула мысль: а что если обернуться, вытащить из пальто револьвер и выстрелить? Это было бы самым радикальным средством убрать выродка. Хюго моментально бы сориентировался и расправился бы со вторым фашистом. Однако я не знала, что за люди находятся на перроне. Не знала, можно ли довериться персоналу станции, отпустят ли нас или задержат здесь. Я не знала, сколько фашистов сидит в кафе у самой железнодорожной линии; когда-то мы с Хюго наблюдали из этого кафе за обувным магазином нациста Тонсета… Минутная вспышка угасла. Фосландер снова присоединился к своему провожатому, а я отыскала Хюго; он стоял за доской с давно устаревшими рекламами, старательно пряча лицо от человека в защитных очках.

— Тебе не удалось подслушать, куда они едут? — спросил Хюго, когда я отдала ему билет…