Рыжий, хмурый и влюбленный

– Когда это отсутствие хозяев нас останавливало? – усмехнулся чародей и одобрительно похлопал Масдая по шерстяной спине. – Помчались! Может, там и завтраком накормят… Если сын в матушку пошел.

Но сын пошел в отца.

В приоткрытых воротах серого каменного замка прибытие ковра и его пассажиров уже ожидал одетый в шкуры, кожу и металл хозяин, угрюмо перебрасывая из руки в руку, будто сухую палку, огромный молот. По своему обыкновению Мьёлнир был лохмат, неопрятен, невежлив и хмур, но, для разнообразия, трезв.

– Припёрлись… – учтиво приветствовал он людей. – Не стёрлись…

– Тебе соврать, или ты сам нас внутрь пропустишь? – любезностью на любезность ответила за всех Серафима. Мьёлнир ожег ее гневным взором из-под нависших кустистых бровей, поиграл желваками, но отступил.

– Заходите, – дернул он нечесаной бородой в сторону освободившегося пространства не шире Серафиминых плеч. – Но предупреждаю: зря пришли. Кольца здесь нет.

– А где оно есть? – невинно округлила глазки царевна.

– Откуда я знаю! – ощерился бог. – Если отец его не нашел, то вам тут вообще делать нечего! Дурью маетесь! Ерундой!

– Согласны, – быстро кивнул Адалет. – И если ты покажешь нам, как вашу гостеприимную страну покинуть, то мы не задержимся здесь ни минутой дольше.

Пасмурный лик бога грома и молнии грозовой тучей закрыло выражение, ясно и без обиняков говорящее, что, по его мнению, самый прямой путь из Хеймдалла для назойливых смертных – через Хел. Но, скрежетнув зубами, сказал он – хоть и очень неохотно – совершенно другое.

– Верховный бог позвал вас сюда. Только он может вас отпустить. Так что – копайте… кроты… Ну валите, смотрите! Чего на меня-то пялитесь?

– Благодарим за разрешение, – не моргнув и глазом, склонил голову Иван. Поднапрягшись, он плечом раздвинул перед супругой массивные скрипучие створки, и первым ступил под низкую, давящую одинаково на ауру и психику, арку ворот.

Действовали искатели Граупнера по отработанной, хоть и доселе бесплодной, схеме: рассыпавшись сначала по территории крепости, а потом и по самому жилищу бога – такому же грубому, неряшливому и мрачному, как он сам, молодежь облазила все закоулки, выкрикивая имя пропажи. В это же время ветераны – чародей и Масдай – с той же набившей оскомину песней[61] облетали стены, крыши, кроны деревьев и прочие недоступные с земли места.

Через двадцать минут они встретились у ворот и обменялись известиями об очередной неудаче.

– Ничего не нашли? – тяжелым недружелюбным взглядом встретил их Мьёлнир.

– Нет, – коротко отчитался за всех маг.

– Тогда проваливайте.

– Нет, – так же лаконично ответил Адалет.

– Мы не смогли попасть вон туда, – Иванушка обернулся и для полной ясности и недвусмысленности ткнул пальцем себе за спину. Туда, где за кособоким сараем и кучкой амбаров возвышались каменные стены, окружающие площадь размером со среднюю лукоморскую деревню.

– Да? – деревянно улыбнулся бог и умолк, не предлагая ни разрешения, ни ответа на невысказанный вопрос.

– Перелететь через них мы тоже не смогли – там как будто стеклом сверху закрыто. Непрозрачным. И непробиваемым, – сообщил волшебник не столько Мьелниру, сколько своим товарищам.

– И что? – упорствовал в непонимании сын Рагнарока.

– Мы бы хотели поглядеть, что у тебя там, – просительно, с тщательно, но безуспешно скрываемым обожанием, Олаф уставился в непроницаемые глаза цвета отряжского ледника. – Пожалуйста?..

– Нет.

С таким же успехом сын конунга мог попросить об услуге сам ледник.

– Но почему? – воззвал к здравому смыслу бога грома Иван. – Если там нет кольца, то вам абсолютно нечего скрывать от…

И снова Мьёлнир доказал, что он – сын своего отца.

– Не вашего ума дело.

– Но…

– Там. Вам. Делать. Нечего, – обрубая словно топором каждое слово, мерно и четко проговорил Мьёлнир и уставился на непрошенных гостей неприветливым холодным взглядом. – Еще вопросы есть?

– Когда у вас тут завтрак? – обнаглела Серафима.

Масдай заподозрил, что бог разорвет их на части.

Иван – что он поразит их ударом молнии.

Олаф – что прибьет своим молотом, где стояли.

Адалет – что и то, и другое, и третье, сначала сразу, а потом еще раз и по очереди.

Даже Сенька подумала, не пора ли пожалеть о том, что при жизни она была не очень хорошим человеком.

Но вместо того, чтобы обрушить на их головы кары земные и небесные, Мьёлнир запрокинул лохматую голову назад и хрипло расхохотался.

– Если бы набор в брунгильды моего отца не был закончен, просто так ты бы отсюда не ушла! Как тебя зовут?

– Серафима, царевна Лесогорская и Лукоморская, – не дрогнув ни единым мускулом, представилась Сенька, словно на приеме. – Ну так как там насчет пожрать, хозяин?

– Идите на кухню, – хмыкнул Мьёлнир. – Цверги вас накормят.

– А вы к нам не присоединитесь? – учтиво полюбопытствовал Иванушка.

– Нет. Я сейчас отправляюсь к родителям.

– Какая жалость… – состроила лицемерную мину царевна.