Рыжий Орм

— Это верно замечено, — отвечал Сигурд, — и удача его не стоит на месте. Он пришелся по сердцу Эрику Ярлу, и спустя какое-то время отыскал дочь Торкеля Глины и нашел ее еще красивее, чем ожидал; и она оказалась не прочь помочь ему осуществить другую половину обета, и теперь они поженились и хорошо живут. Он собирается воротиться с нею на Борнхольм, как только у него будет на это время, но судя по последним вестям от него, он пока еще в Норвегии, и жалуется, что долго еще не сможет оттуда уехать. Потому что получил в приданое так много дворов и к тому же столько всякого добра, что никак не продаст все это по хорошей цене, а продавать без нужды по дешевке у Вагна не в обычае.

— Есть одна вещь в твоем рассказе, которую я никак не уразумею, — сказал Сигурду Токе, — это ларец твоего отца Буи, который он взял с собой на борт. Ты его достал, прежде чем покинул Норвегию, или его выудил кто-то другой? Если он все еще лежит на дне, я уж знаю, что сделаю, если попаду в Норвегию, — я проверю кошкой все дно, потому что серебро Буи стоит таких хлопот.

— За этим ларцом охотились многие, — сказал Сигурд, — и норвежцы, и те, что уцелели из людей Буи. Многие ловили крючьями, но ничего не выловили, а один человек с Вика нырнул туда с веревкой и с тех пор его не видели. После этого все решили, что Буи из тех, что сумеет позаботиться о своих сокровищах и на дне, и будет крут с любым, кто посмеет на них посягнуть. Ибо он был человеком сильным и весьма привязанным к своему серебру. А знающие люди сходятся в том, что сила вышних превосходит силу живущих; так может статься и с Буи, хотя он и не вверху, а наоборот на морском дне, рядом со своим ларцом.

— Жалко серебра, — сказал Токе, — но ясно, что даже самый отважный человек ни за что не согласится угодить в объятия Буи Толстого на морском дне.

Тем и окончился этот вечер, а на следующий король пожелал услышать о приключениях Стюрбьёрна у вендов и куршей. Стюрбьёрн сказал, что сам он рассказчик неважный, и слово держал исландец из его дружины. Он звался Бьёрном сыном Асбранда и был славный воин и большой скальд, как все приезжающие из Исландии; и хотя он был несколько навеселе, он сперва сложил весьма искусно стихи в честь конунга Харальда в размере, именуемом теглаг. Это был самый новый и самый сложный из размеров у исландских скальдов, и стихи были составлены столь искусно, что немногие смогли понять, о чем они. [21] Все слушали с умными лицами, потому что худо прослыть ничего не смыслящим в стихах, и Харальд похвалил скальда и дал ему золотое кольцо. Токе сидел печальный, подперев голову руками, и вздыхал; он горестно бормотал, что вот это-то и есть подлинное скальдическое искусство; и теперь он понимает, что сам никогда не сложит такого стиха, какой приносит золотые кольца.

Человек же из Исландии, которого иначе звали Бьёрном Широкий Плащ и который два лета ходил со Стюрбьёрном, продолжал говорить, теперь уже о походах Стюрбьёрна и об удивительных вещах, приключившихся там; говорил он складно, и прошло долгое время, прежде чем его устали слушать; и все знали то, что он говорит, правда, поскольку сам Стюрбьёрн был среди слушателей. Ему было что рассказать об опасных затеях и о большой удаче Стюрбьёрна и даже о богатствах, захваченных его людьми. Закончил он тем, что сказал старинную песнь о Стюрбьёрновых предках, от богов и до его дяди Эрика, что теперь правит в Упсале, а последнюю строфу сложил сам:

К северу

за отчим правомСтюрбьёрн гонитсотню штевней;

скоро пирпобедоносныхгрянетв Эрика палатах.

Это все встретили большим ликованием, и многие повскакивали со скамей и пили за удачу Стюрбьёрна. Стюрбьёрн велел принести дорогой кубок, дал его скальду и сказал:

— Это еще не вся награда, ты получишь больше, когда я сяду в Упсале. Там хватит платы для каждого в моей дружине, ибо мой дядя Эрик человек запасливый и припрятал много такого, что может мне понадобиться. Весной я поеду туда и открою его сундуки, и всех, кто желает ехать с нами, милости просим.

Среди людей Харальда, как и Свейна нашлось много таких, кого зацепили эти слова, и они тут же закричали, что хотят следовать за Стюрбьёрном; ибо все были наслышаны о богатствах Эрика, а Упсалу не грабили со времен Ивара Широкие Объятья. Ярл Сиббе с Малых островов был пьян и с трудом управлялся со своей головой и с пивной кружкой; но и он закричал громким голосом, что собирается пойти со Стюрбьёрном на пяти кораблях, потому как чувствует себя больным и усталым, сказал он, а лучше умереть воином, чем издохнуть на соломе, как скотина. Король Харальд сказал, что до него, то он слишком стар для похода, а его люди нужны ему и дома, чтобы держать в повиновении непокорных, но ему нечего возразить, если Свейн отправит людей и корабли в помощь Стюрбьёрну.

Конунг Свейн задумчиво сплюнул, отпил глоток и стал теребить свою бороду, а потом сказал, что трудно ему будет обойтись без людей и кораблей, потому что он знает им применение против саксов и ободритов.