Рыжик

— Ишь ты, чего захотел! Здесь, брат, во всем крае русских нет. В местечках да в городах попадаются русские, а уж в деревнях не ищи лучше… Вот вдоль границы как пойдем, хорошо будет: там через каждые семь-восемь верст кордон стоит, а в кордоне солдаты, славные такие ребята… Всё больше украинцы… А то погоди-ка, я сейчас спрошу, нет ли здесь русских… — неожиданно кончил Левушка и подошел к одному из сидевших на завалинке жмудяков.

Через минуту Стрела сделал знак Рыжику следовать за ним и бодро направился к противоположному концу деревни.

— Ну, брат, есть тут одна русская изба, — проговорил Левушка, когда Рыжик его догнал.

— Где?

— А вон там, на пригорке, видишь, избушка отдельно стоит?

— Вижу, вижу.

— Ну, так вот там и живут русские.

Когда путники подошли к указанной избе, их у самых дверей встретила молодая баба, одетая не по-деревенски, а по-городскому.

— Нельзя ли, ради христа, переночевать у вас? — сняв картуз и низко кланяясь, заныл по-нищенски Левушка.

— Откуда вы идете? — внимательно оглядывая босоногих путешественников, спросила женщина.

— Из Ковно, тетенька, из Ковно, благодетельница… А путь держим мы в Либаву… Там родственники живут наши… Мы сироты…

— Хорошо, — перебила молодая женщина нытье Левушки. — Я пущу вас, только в хате места нет у нас: самим тесно…

— Да нам где угодно хорошо будет, — все тем же ноющим голосом перебил Левушка.

— В таком разе, ложитесь в чулане, вот здесь…

Женщина рукой показала на маленькую, низенькую дверь в сенях.

— Там и сена много… Только глядите, чтоб без огня! — пригрозила хозяйка пальцем и тут же добавила: — А поужинать хотите?

Вместо ответа Левушка поклонился до земли. Женщина повела их в хату и поставила им творог, молоко и каравай хлеба.

Дружно принялись за еду приятели и до самого конца не проронили ни одного слова.

Комната, в которой сидели Левушка и Рыжик, была обставлена совсем не так, как у крестьян. Тут были и стулья, и комод, и цветы на оконцах, и белые занавески, и картины на стенах. Наблюдательный Левушка живо все это заметил и встревожился. Он понял, что попал не к простым мужикам, и какое-то недоброе предчувствие закралось ему в душу.

Другая комната, отделенная от первой деревянной перегородкой, служила хозяевам спальней. Через полуоткрытую дверь Стрела успел заметить в той комнате край высокой деревянной кровати с целой горой подушек и большой револьвер на стене. Вот эта последняя вещь особенно почему-то обеспокоила Левушку.

Друзья поужинали, поблагодарили хозяйку и отправились спать.

В чулане ночлежники почувствовали себя гораздо лучше. Им было здесь просторно и мягко на свежем, ароматном сене.

— Знаешь что, — проговорил Левушка, обращаясь к лежавшему рядом с ним Рыжику, — мы рано-рано уйдем отсюда, когда еще все спать будут…

— Зачем?

— Мне, видишь ли, здесь что-то подозрительно… Тут не мужики живут.

— А если не мужики, тогда что? — заинтересовался Санька.

— А то, что могут паспорт спросить. Вот что, понял?

— Не спросят. Кому нужно?.. — протянул Рыжик и повернулся на другой бок. — А славно здесь как, на сене-то! — прибавил он, сладко зевая.

Левушка ничего на это не возразил. Рыжика стала одолевать дремота. В чулане было совершенно темно, только сквозь узенькую щель дощатой двери, как светящаяся нитка, пробивался свет из просторных сеней. Но вскоре и эта светлая полоска исчезла. Левушка также стал засыпать. Из деревни до его слуха долетали различные звуки. Эти звуки убаюкивали юного скитальца. Стрела заснул в тот момент, когда до его слуха долетел отдаленный собачий лай и отрывистые крики петухов.

Желание Левушки уйти на рассвете не исполнилось. Он и Рыжик так крепко и сладко заснули, что не только проспали восход солнца, но кому-то очень долго пришлось стучаться к ним в чулан, пока они открыли глаза.

— Санька, а Санька, слышишь, кто-то стучит к нам! — прошептал проснувшийся Левушка и дернул Рыжика за плечо.

— Эй, ребята, вылезайте чай пить! Стыдно так поздно спать! — услыхали ночлежники чей-то незнакомый мужской голос.

Чуткое ухо Левушки поймало при этом какое-то позвякиванье, давшее ему повод предположить, что у человека, будившего их, на ногах шпоры. «Куда это мы попали?» — промелькнула мысль в голове Левушки, и сердце у него, как и вчера, болезненно сжалось от какого-то смутного, тревожного предчувствия.

Санька же, наоборот, проснулся веселым и очень обрадовался, когда услыхал, что их зовут пить чай. Недолго думая, он ногою так толкнул легкую дверку чулана, что та чуть было с петель не слетела. Обильный яркий свет солнечного утра широкой волной ворвался в чулан и ударил в глаза приятелям. Оба они зажмурились и поднялись с мягкого ложа. Но каково было удивление и испуг обоих ночлежников, когда, выйдя из чулана, они увидали перед собою жандарма!

— Пожалуйте, милости просим! — добродушно-насмешливым тоном проговорил жандарм, указывая приятелям на открытую дверь комнаты, в которой вчера они ужинали.

— А помыться нельзя будет? — вдруг спросил Рыжик и сам удивился своей смелости.