С Антарктидой — только на "Вы": Записки летчика Полярной авиации

А оснований для волнений у нас, оставшихся в Союзе, было много. Дело в том, что в 30-й экспедиции не планировалась работа самолетов Ан-2 — этих великих и порой незаменимых в деле освоения Арктики и Антарктики тружеников. Тем не менее, командиром летного отряда был назначен Владимир Степанов, который в 27-й САЭ очень хорошо отработал... командиром Ан-2, но не имел летных допусков к полетам ни на Ил-14, ни на Ми-8! Для меня и моих товарищей до сих пор остается загадкой, какими такими соображениями руководствовались наши начальники в УГАЦ, назначая командиром отряда человека, который не имел права летать ни на одном типе самолета или вертолета, отданных ему «во владение». Да, он обладал командирским опытом, поскольку несколько лет руководил Рязанским ОАО, но Антарктида — не Рязань, и это хорошо должны были понимать те, кто его назначал. В то же время непонятно, как Степанов решился принять командование летным отрядом САЭ, зная, что если случится любая экстремальная ситуация, то он не сможет помочь экипажам Ил-14 или Ми-8 не то что делом, а даже советом. Видимо, поэтому практически весь сезон командир и проплавал на морском судне, а это то же самое, что ежедневно решать вопросы летной работы всего отряда в Антарктиде из Москвы. Ведь радиосвязь с судном неустойчива, конкретных исполнителей авиаработ ты не видишь, где они летают — не представляешь... В то же время эти работы требуют от командира отряда умения решать задачи все с новыми и новыми неизвестными, которые постоянно подкидывает Антарктида. А для этого нужны не только способности администратора, помноженные на талант хорошего шахматиста, но прежде всего! — опыт работы в различных районах Антарктиды, который накапливается по крупицам за годы и годы полетов в ней. Хорошо, что его имели заместитель командира по летной работе А. С. Федорович и старший штурман Е. П. Данилов... В общем, странный, если не сказать больше, эксперимент. Поэтому нам очень хотелось, чтобы все скорее вернулись домой.

В ловушке

Но не тут-то было! 30-ю САЭ обеспечивали шесть морских судов: НЭС «Михаил Сомов», НИС «Академик Ширшов», дизель-электроход «Капитан Мышевский», теплоходы «Павел Корчагин» и «Байкал», танкер «БАМ». Перевозку участников САЭ также осуществлял экипаж Ил-18Д И. А. Абдулина, четырьмя рейсами доставивший в «Молодежную» 166 человек.

К сожалению, как это случалось все чаще и чаще, морские суда и на этот раз вышли в Антарктиду позже, чем планировалось, а «Михаил Сомов» покинул порт Ленинграда совсем поздно — только 19 ноября 1984 года. Ему предстояло обеспечить всем необходимым станции «Молодежная», «Мирный», «Ленинградская» и «Русская», а также провести смену личного состава. Работы было много, погода не баловала ни моряков, ни летчиков, поэтому в район станции «Русская» «Михаил Сомов» подошел только в начале антарктической осени — 9 марта. Ледовые условия, традиционно тяжелые для плавания морских судов здесь, к этому времени Антарктида довела до высшей степени сложности — площадь ледяного массива оказалась необычайно большой, а прибрежная полынья очень узкой. Когда судно с трудом пробилось по ней к станции на расстояние в 70-80 километров, случилось то, что и должно было случиться в это время года, — 15 марта район «Русской» накрыл мощный циклон с ураганными, до 50 метров в секунду, ветрами. Они навели свой жестокий порядок во льдах, ловушка захлопнулась... «Михаил Сомов» потерял ход, вынужден был отдаться на волю стихии и лечь в дрейф.

Когда погода позволила выполнять полеты, Ми-8 начали перевозить грузы и людей — с корабля и обратно. К концу марта судно вынесло из зоны многочисленных айсбергов, о каждый из которых его могло раздавить, как щепку, но легче не стало — «Михаил Сомов» с заклиненными рулем и винтом оказался в центре огромного ледового массива. Сложилась ситуация, напоминающая дрейф дизель-электрохода «Обь»» в 18-й САЭ, который начался тогда в апреле в районе станции «Ленинградская», только теперь опасность, нависшая над «Михаилом Сомовым», была намного острее.

Вся страна с тревогой следила за событиями, которые разворачивались на другой стороне Земного шара — газеты, радио, телевидение ежедневно давали сводки о том, что происходит на «Михаиле Сомове», а я, слушая их, с горечью думал о том, что история с «Обью» так ничему никого и не научила. Вспомнилось, как скрупулезно разрабатывал спасательную операцию Петр Павлович Москаленко... «Без авиации и теперь не обойтись, — думал я, — но сможет ли кто-нибудь точно так же безошибочно выстроить стратегию и тактику ее применения в сложившихся условиях?!» И вынужден был сам себе ответить, что надеяться приходится только на чудо.