С Антарктидой — только на "Вы": Записки летчика Полярной авиации

— Дай-ка микрофон, — попросил я, — может, у меня получится... Он, ни слова не говоря, передал мне связь с бортом.

— Петр Павлович, хвосты наших Ил-14 видишь?

— Вижу, — отвечает.

— Выходите к ним и — вниз. У нас сильный ветер, после посадки далеко не убежите.

— Ладно-ладно, — Ил-14 снова ушел вверх.

И вдруг вижу, он заходит совсем не так, как я советовал, а со стороны сопки Радио, через мачты, под большим углом к полосе. Машина резко снизилась, прошла над килями наших двух Ил-14, пришвартованных на стоянках, и тут же приземлилась на целину. Р-р-а-з... И сидит. У меня даже дух захватило от такого пилотажа. Мы тут же подогнали трактор, закрепили Ил-14, решив, что перегоним его на стоянку, когда перестанет работать сток. Петр Павлович вышел из машины и, подмигнув мне, улыбнулся:

— Видел?

— Как не видеть, — я лишь развел руками.

— Поехали на станцию.

Разбор нашего полета с «Востока» с забитым фильтром был коротким. Поблагодарив наш экипаж за грамотные действия, Москаленко повернулся к инженеру и руководителю полетов:

— Вот что, ребята. Я знаю, вы тут начали спорить, кто из вас главный. Смотреть на это неприятно. Ну, да ладно... А теперь запомните — здесь есть один командир, — он твердо указал на меня. — И вы будете выполнять все, что он вам скажет. Остальные разговоры — прекратите...

Москаленко пожил у нас несколько дней, слетал с нашим экипажем на «Восток». Он встречал нас каждый раз, когда мы возвращались оттуда, — погода в феврале стояла устойчивая, и работали без передышек. Вечером заходил на чашку чая или приносил банку сока — под их «распитие» и текли наши неспешные беседы. Петр Павлович к спиртному был, в общем-то, равнодушен и даже на торжественных вечерах выпивал не больше одной рюмки. Хотя, случалось, «заводился», выясняя отношения с наукой, и тогда он мог эту норму значительно перекрыть.

Его присутствие как-то стерло все шероховатости, которые возникли в жизни нашего небольшого авиационного коллектива, и он вернулся на Эймери.

Но с инженером по эксплуатации Ил-14 все же иногда приходилось выяснять отношения. Случалось, он не мог решить простейших проблем. Однажды я попросил его убрать «вилку», которая возникла между рычагами управления двигателями. В идеале они должны реагировать на мои движения одинаково и двигатели «обязаны» синхронно подчиняться им. Но в процессе полетов происходит несимметричная вытяжка тросов, и тогда возникает эта самая «вилка». Чтобы убрать ее, хорошему инженеру много времени не требуется. Поэтому, когда я попросил его это сделать, в ответ прозвучало:

— Будет выполнено, командир. Вопросов нет.

Я слышал, как на моем Ил-14 долго гоняли двигатели, мне даже показалось — слишком долго... Наутро, когда пришли на вылет и, быстро загрузившись, и собрались уже было улетать, я увидел инженера:

— Ну, как дела, Александр Петрович? Отрегулировал?

— Конечно, только машина почему-то едет...

— Так ты бы бревнышко подложил, чтоб не ехала.

— Нет тут никакого бревнышка, — буркнул он.

— А как же ты регулировал?

— Этому выставил ноль, потом другому двигателю, затем по 500 оборотов, по 800...

— А вместе-то они сходятся, когда выставляешь одинаковые обороты? Я же «вилку» просил убрать, чтоб рычаги ровненько стояли... Мне нужно, чтобы они от нуля до максимума ровно ходили. Понимаешь, ровно!

Когда я сел в свое кресло, то ахнул. От той «вилки», что была, не осталось и следа. Рычаги, вообще, смотрели в разные стороны, да так, что одной рукой управлять ими было невозможно. А ведь этими «шариками» я должен, как на рояле, играть...

Пришлось Николаю Ниловичу с авиатехниками браться за дело. Кое-как свели их, а через несколько дней с «Эймери» прилетел Аркадий Иванович Колб и быстренько поставил все на свои места.

В «Мирный» его пригнала нужда. При заправке из бочки на Ан-2 вспыхнул пожар. Командир самолета Володя Панов был на верхнем крыле, механик внизу. Когда закончили заправку, Володя вытащил из горловины бака заправочный «пистолет», проскочила искра — опять статическое электричество! — бензин вспыхнул. Взрыв не произошел лишь потому, что Панов мгновенно сдернул с головы шапку и заткнул бак. Но крыло обгорело из-за выплеснувшегося бензина, перкаль сошла с нервюр и лонжеронов, кое-какие металлические детали огонь тоже попортил. В «Мирный» Аркадий Иванович прилетел за перкалью, клеем, красками, потому что только здесь их можно было найти. Крылья Ан-2 быстро обтянули заново, покрасили, и Володя снова стал летать.

Больше никаких ЧП не случилось, хотя именно в этой, 18-й САЭ, районы авиационных работ значительно расширились и летать приходилось туда, куда еще не летали, но, как говорится, Бог миловал. Благополучно обеспечили всем необходимым «Восток», свернули работы на «Эймери»...