С двумя сразу

— А ты хоть раз спросила, согласен отец или нет?

— Мой мужчина ты, а не твой отец. Тебе и решать, как быть.

— Я все решил. А отец против.

— И что теперь?

— Тебе всегда хочется все знать наперед.

— Я женщина, должна знать, как и для кого будет гореть огонь в моей пещере.

— Для меня будет гореть. В моей пещере. Но пока что сиди здесь и не высовывайся. Отец должен привыкнуть к тебе. Вернее, к мысли о том, что ты живешь здесь, в моем доме.

— В нашем доме.

— В моем! — Рома упрямо качнул головой. — Пока отец тебя не признает, это будет мой дом.

— Но я же твоя жена.

— Пока отец не скажет, ты здесь никто.

— Тогда мне лучше возвратиться в Москву.

— Возвращайся.

— Я тебе уже не нужна?

— Только давай без истерик, — заявил Рома.

— Это не истерика, а обида, — сказала она, стараясь не повышать голос.

— Думаешь, меня не обижает твоя холодность?

— Что?

— Почему я должен к тебе приставать? Ты никогда не начинаешь первой.

— Я могу… — Лена замялась.

Она готова была начать прямо сейчас, но сначала ей хотелось получить опровержение своим тревогам.

— Так в чем же дело? — спросил Рома и движением руки обозначил направление, по которому должна была следовать ее инициатива.

— Ну…

— Тебе нужна определенность?

— Определенность нужна даже мужчинам.

— Хорошо, завтра можешь съездить в поселок.

— Сама?

— Сначала сама. На своей «бэхе». Она тебе реально принадлежит.

— А что мне принадлежит нереально?

— Я. Пока мой отец нас не благословит. В принципе, он уже склоняется к такому решению. Пройдет еще пара недель, и он точно приедет с тобой знакомиться.

— Хорошо.

— Вот и ты склоняйся. К моему решению. Оно уже окрепло.

Лена кивнула, притворно улыбнулась, изображая прилив страсти, и склонилась к Роме. В конце концов, она его жена и потому обязана поддержать любое решение мужа.

Отдельный кабинет, высокий статус, поклонение со стороны простых смертных. Не так уж и плоха жизнь в деревне. Точнее сказать, в агропромышленном городке, который построил отец в честь своей фамилии.

В Харитоновском хватало красивых зданий. В самом роскошном располагался офис компании «Житный ряд», продукция которой славилась на всю страну. Рома занимал там едва ли не самый лучший кабинет.

Секретарш, правда, было всего две на три приемных. Тонька основная и самая заметная. Такие девочки, как она, и в Москве в дефиците. Рома как увидел ее, так и обалдел. Правда, ему пришлось тут же закатать губу. Оказалось, что Тонька спит с отцом. Никодимов, заместитель генерального директора, шепнул об этом Роме на ушко. Сам он довольствовался Лизой, второй секретаршей.

Роме же приходилось спать с Леной. Она уже надоедала ему.

Тонька была хороша во всех отношениях. Глазки, мордашка, фигурка, характер — все как на подбор. Но эта особа обрыдла бы ему еще быстрей, чем Лена. Он это понимал, но и Тоньку хотел невыносимо. Если бы не отец, стояла бы она у него сейчас на коленях под столом и пела бы караоке в микрофон.

— Ах ты, сука! — Донеслось вдруг из коридора.

Рома сорвался с места, распахнул дверь и увидел Анфису, вторую жену отца. Она крепко держала Тоньку за косу и клонила ее голову к полу.

Рома помнил Анфису роскошной круглолицей красоткой с ямочками на щеках. Пышная грудь, тонкая талия, длинные стройные ножки. Да, было такое. А сейчас у Анфисы двое детей и по десять килограмм лишнего веса на каждого из них. Раздобрела она после родов. Ее спасал только рост. Не будь она высокой, давно уже превратилась бы в пышку. А так вроде бы ничего смотрится, если талию в корсет затянет и толстые щиколотки под платье до пят спрячет.

— Тоня, где моей кофе? — гаркнул Рома.

В этой жизни он не боялся никого. Кроме своего отца. Пожалуй, история рода Харитоновых не знала более покорного сына, чем Рома. Он слушался отца во всем. Правда, воздавалось ему за это сполна — и дом в Харитоновском, и пентхаус в Москве, а сколько бабок ушло в песок!

Мачеху свою он терпеть не мог, но из уважения к отцу боялся повысить на нее голос. Хотя сейчас надо было бы открыть рот и громко послать эту даму к черту. Будет какая-то сука отношения здесь выяснять!

Он прикрикнул на Тоньку, и это сработало. Анфиса разжала руку, коса размоталась, слетела с ее запястья. Девушка отскочила далеко в сторону от оскорбленной соперницы.

— Да, сейчас, — со слезами на глазах, голосом, срывающимся на плач, сказала она.

— Я тут немного погорячилась. — Анфиса обращалась к Роме, но взглядом жгла Тоньку.

— Ничего, бывает.

— Я смотрю, ты не удивлен. Знаешь, из-за чего сыр-бор?

— Я здесь человек новый.

— Да, конечно!.. Может, и ты к этой шлюхе под хвост заглядываешь? — Анфиса и пыталась успокоиться, но слишком раскалено было у нее внутри, кипело, бурлило. — Или папа запрещает?

Тоньке понадобилось меньше минуты, чтобы приготовить кофе. Рома распахнул дверь, она зашла к нему в кабинет.

— Шлюха! — крикнула Анфиса и дернулась, хотела рвануть за ней, но сдержала порыв и убралась восвояси.

Рома закрыл за собой дверь только после того, как она исчезла из виду.

Тонька стояла с чашечкой в одной трясущейся руке и блюдцем в другой. Из глаз у девушки текли слезы.