С кем и за что боролся Сталин?

Однако все это оставалось сугубо внешним. Жданов был «никаким» политиком, слабым организатором. В сложных ситуациях терялся. Передоверял дела помощникам, полагаясь на их решения. Его правой рукой стал Алексей Кузнецов, имевший огромное влияние на Жданова. Альянс оказался далеко не лучшим. В 1941 г. как раз по вине Кузнецова и его покровителя Ленинград не был подготовлен к осаде, и вместе с тем не было эвакуировано население, что привело к бедствиям блокады. В критические дни Жданов совсем пал духом, ждал падения города, намеревался взрывать предприятия и корабли Балтфлота, благо Жуков успел пресечь.

Кузнецов не отличался и честностью. Заслужить его расположение можно было дорогими подарками. Например, директор ленинградского Кировского завода Зальцман преподнес ему саблю в золоте и бриллиантах, золотые часы. И тот не отказался, не пожертвовал в фонд обороны или помощи голодающим. Но Жданов ценил его, «тащил» за собой. Сделал своим преемником во главе парторганизации Ленинграда, потом протолкнул в Москву секретарем ЦК. А Кузнецов с помощью Жданова развернул интриги, подсиживая «чужих» и помогая «своим». В советском руководстве сложилась теневая группировка «ленинградцев» — председатель Госплана Вознесенский, заместитель председателя Совета Министров РСФСР Родионов, Попков и др.

Но и в «команде» Маленкова творились неприглядные вещи. Один из его выдвиженцев, марксист-теоретик Георгий Александров, стал заведующим отделом пропаганды ЦК. Под высоким покровительством он обнаглел, расставлял на высокие посты собственных клевретов — Федосеева, Кружкова, Сатюкова, Ильичева. Все они быстро обзавелись званиями академиков, докторов, профессоров, обеспечивали себе сказочные оклады и гонорары, но этого показалось мало. Во время войны и после ее окончания, пользуясь голодом и трудностями, скупали картины, антиквариат, драгоценности (Вопросы истории. 1998. № 5. С. 11). Могли ли быть искренними такие пропагандисты коммунизма? (Ильичев был главным редактором «Известий», а потом «Правды»!)

Ну а кроме служебного «блата», в Советском Союзе действовали иные скрытые связи. Еще в 1920-е годы каким-то образом получилось, что жены почти всех партийных руководителей оказались одной национальности: Молотова, Ворошилова, Кирова, Калинина, Рыкова, Бухарина, Ежова и др. Исключением стал только Сталин, и в данном случае обращает на себя внимание самоубийство его жены Надежды Аллилуевой в 1932 г. Известно, что ее «задушевным другом» был Бухарин, доверительно внушая ей неприязнь к мужу. Может быть, предполагалось, что после трагедии Сталин обратит внимание на подругу жены Дору Хазан? Она вдруг зачастила к Генеральному секретарю, занималась его детьми. Но таких ожиданий Иосиф Виссарионович не оправдал, намекнул Доре на нежелательность ее появлений, и она нашла более скромную партию в руководстве, вышла замуж за Андреева.

Хазан-Андреева стала заместителем министра легкой промышленности, супруга Молотова Полина Жемчужина — начальником главка в том же министерстве. При этом открыто ходила в хоральную синагогу. А мужья относились очень внимательно к советам жен. Но и без этого, еще с 1920-х годов, евреи занимали ключевые позиции в сфере культуры, искусства, в хозяйственных организациях, журналистике. Например, в редакции единственной советской англоязычной газеты «Москоу Ньюс» оказались 1 русский, 1 армянин и 23 еврея. А они, в свою очередь, оказывали покровительство «своим», помогали получше устроиться.

Бороться с такими явлениями пробовал Щербаков. В разгар войны он обратил внимание, что слишком уж большая доля евреев оказывается в тыловых органах, политотделах, в культурных и пропагандистских учреждениях, среди студентов высших учебных заведений. Начал проверки, приказывал пресекать образование подобных «землячеств», рассылать их в действующие части. Щербакова поддержал Маленков. Был издан «Маленковский циркуляр», требовавший регулировать процентное соотношение разных национальностей на руководящих постах, при приеме в вузы.

Щербаков был самым молодым из высших партийных начальников, ему исполнилось всего 43 года. Но ради победы он себя не щадил, работал сутками, без отдыха, и здоровье не выдержало. Весной 1945 г. он слег в больницу, стало плохо с сердцем. Успел порадоваться, что война закончилась, и как раз 9 мая врачи ему вдруг отменили строгий постельный режим. Мало того, сразу разрешили погулять, посмотреть на праздничную Москву, на салют. Нагрузка оказалась преждевременной. 10 мая Александр Сергеевич Щербаков скончался.