С кем попало не летаю

— Ладно, — устало выдохнул призрак, и звук его голоса чуть отдалился, словно он отошел в глубь комнаты. — При заходе в лабораторию я забыл провести инструктаж. Точнее, не забыл, я собирался провести его непосредственно перед самой работой. Откуда мне было знать, что ваша дочь тут же кинется тыкать пальцами в основу? От ее действий эоплазма съехала со стола и упала на пол. Само собой, плетения, удерживающие форму, от удара распались, а вы сами знаете, сколько они стоят. А потом студентка Далорос сама предложила попробовать вернуть форму основе. Я был уверен, что у нее ничего не получится, — начал нервно оправдываться куратор.

— Но все же легли на стол, — сухо заключила ведьма.

— Да, лег, — вновь взвился призрак. — И у нее получилось. Брыська и Усиан работали очень быстро, все наши силы уходили на закрепление материи, а ваша дочь была невидима, откуда я мог знать, что с ней не все нормально? Она материализовалась, как только мы закончили, но уже была в бессознательном состоянии. Так что я не вижу своей вины в том, что студентка не рассчитала собственные силы.

— Я что-то не пойму, — задумчиво пробормотал отец Лилолет. — Даже если отбросить тот факт, что наша дочь без сознания, и учесть, что во всей этой ситуации есть доля вины Лилолет, а вы, вир Поривац, получили тело даже раньше, чем рассчитывали, чем же вы так недовольны? Потому как у меня ощущение, что это недовольство не дает вам здраво мыслить и реально оценить ситуацию.

— Я застрял, — повинился механик. — Застрял в жутком, кошмарном теле, которое сотворила ваша дочь!

— Насколько я помню, — хмыкнула ректор, — именно так вы и выглядели до смерти.

— Вот именно! — вскричал механик. — Я столько сил после смерти положил на то, чтобы обзавестись нормальным, достойным моего великого ума телом. А что в результате? Опять оказался там же.

Не выдержав, я постарался незаметно заглянуть в окно, потому как, несмотря на всю неприятность ситуации, мне стало безумно интересно, что же за тело получил куратор, что гнев от его обретения превысил чувство вины и страх перед ректором и ее мужем. Более того, кажется, отец Лилолет был прав, отметив, что вир Поривац ведет себя неадекватно.

Если бы я не видел предыдущий вариант тела призрака, возможно, к этому отнесся бы вполне нормально. Подумаешь, чудаковатый мужик, чем-то напоминающий жабу. Но когда вир Поривац представал перед нами в облике призрака, его «лягушачесть» не так сильно бросалась в глаза. Призрак имел размытый силуэт, и черты его были смазаны. Когда он выпадал из тела, в глаза бросалось лишь различие в росте, сейчас же, увидев Пориваца в теле, отображающем его реальную внешность, я прекрасно понял отчаяние и злость куратора. Практически лишенный губ широкий рот дополняли выпученные круглые глаза и крошечный курносый носик. Низкий лоб и редкие длинные белые пряди, не скрывающие странных шишек по всей голове, усиливали сходство с жабой, а тонкие длинные руки при весьма коротком широком теле ставили в этом сходстве финальную точку. Не знаю, кем на самом деле был гениальный механик, но в том, что он чистокровный человек, я серьезно засомневался. Представить не мог, какие из известных рас должны были скреститься, чтобы получилось такое «чудо». Что ж, рыжая бестия, как всегда, оказалась верна себе. Не знаю, каким именно способом она помогала куратору создавать новое тело, но постаралась ведьма на славу. Хоть все это меркло по сравнению с тем, что сейчас она находилась без сознания и без магии.

Как бы я к ней ни относился, винить в чем-либо ее мне было тяжело. Пусть рыжая бестия и испортила мне детство, сейчас, познакомившись с ней поближе, я неожиданно понял, что все ее действия не имели злого умысла. Она была безбашенной нахалкой, избалованной хамкой, но в тоже время имелось в ней что-то, что не давало выкинуть ее из головы, словно наваждение, навеянное странным сном.

Решив, что больше ничего интересного здесь не услышу, я направился к следующему окну. Немного осмелев, не стал прислушиваться, а сразу заглянул в него.

На целительской кушетке, повесив голову и крону, сидели подопечные ведьмы: бегунец и кураторское тело, в котором, по-видимому, все еще была Куся. Напротив них, нервно подергивая хвостом, расхаживала «кошка» ректора.

— И что было потом? — злобно спросила она.

— Потом они начали рассказывать, какая я красивая, — не поднимая головы, вздохнула Куся. — Только они глупые были.

— Почему ты так решила? — резко остановилась Тьмуня.

— Они говорили, что я красивый, а я же девочка, — надув губки, исподлобья посмотрела Куся на свою соотечественницу, — значит, красивая, а не красивый. Я им об этом сказала, а они ответили, что в воде не видно. Ну, я и вышла. — На последних словах Куси дерево, сидящее рядом, заскрипело и мелко задрожало. — И нечего ржать, — еще больше надувшись, повернулась к нему Тьма Лилолет. — Ты вообще болотное умертвие решил из себя в это время изобразить.

— Не отвлекайся, — рыкнула Тьмуня. — Что было после того, как ты вышла из воды?