С. Х. В. А. Т. К. А.

Взявшись за края бочонка, Растафарыч сунул в него голову. Пока сталкеры отвязывали веревку от торчащей из бетона арматуры, Тимур осмотрелся. Снял рюкзак, положил возле ящиков и прошёлся по плоту.

Погрузив шест в воду, Вояка оттолкнулась от нижней части трубы. Вода достигала примерно её середины, они могли стоять, выпрямившись в полный рост и не задевая макушками бетон.

Когда Вояка вывела плот в канал, течение подхватило его, и девушка крикнула:

— Эй, закрепитесь!

Лохматый копался в одном из ящиков, Растафарыч всё ещё мокнул в бочонке, и Тимур схватил веревку, до того наброшенную на арматуру. Кинул петлю на торчащий из бетона железный крюк, затянул скользящий узел. Течение сразу прижало плот к склону канала.

Вояка опустила шест. Вверху показались две головы, Тимур взялся за пистолет, но Лохматый буркнул: «Спокуха, Шульга», — и махнул рукой.

Плот качался на мелких волнах. Барыга и сильно хромающий Каплан спустились по склону. Правое бедро Каплана перетягивал жгут. У него была берданка, как у Лохматого, а Барыга держал охотничий дробовик с перемотанным изолентой стволом. Бригада выглядела не слишком презентабельно: одежда старая, потёртая, порванная и не однажды зашитая, стволы плохонькие, снаряги особой на плоту не видать. Даже тэтэшник Тимура в сравнении с берданками и дробовиком выглядел нехилым стволом. Да и взгляды, которые Лохматый иногда бросал на его рюкзак, а Вояка, оба ботинка которой (это выяснилось, когда уже на плоту девушка наконец обулась) просили каши, — на обувку… Нехорошие это были взгляды, настораживающие.

Каплан его узнал и вяло кивнул, хромая к плоту, а Барыга схватился за висящий на плече обрез, и лишь поспешные разъяснения Вояки успокоили его.

— Филин? — изумился он. — Во дела! То-то мне показалось, вроде Жердь там в траве нарисовался… Хорошо, что мы слиняли! Ну ладно, этот хлопец, значит, свой брат, сталкер, а вон тот волосатый нам зачем сдался?

— Давайте отплывать быстрее, — буркнул Лохматый, отходя к носовой части плота, куда прохромал Каплан. — Пока Филин со своими здесь не появился.

— Да он к схрону ихнему небось сразу пошёл, — возразила Вояка, налегая на шест. — Тот недалеко вроде. Шульга, отвязывай плот. Эй, Барыжка, а ты мне помоги!

— Сама рули, — возразил тот. Встав перед бочонком, он снял с торчащего из него гвоздя продавленную кружку, зачерпнул воды и выпил залпом. — Мы там воевали, а вы по лесу гуляли.

— Это кто гулял?! — возмутилась Вояка. Тимур снял петлю с крюка, и она оттолкнула плот от берега. — Меня Шульга чуть не грохнул на поляне, пока разобрались, чего к чему…

Растафарыч, с дредов которого текла вода, старался держаться поближе к присевшему на корме Тимуру. А тот передвинул кобуру почти на спину, положил руки на колени; поза казалась расслабленной, но взгляд перебегал от сталкера к сталкеру.

— Так вы теперь разбоем промышляете? — спросил он. Подхваченный течением, плот быстро поплыл между бетонных берегов. Солнце село, над мутно-зелёной водой дул прохладный ветер, отражение облаков дробилось на мелких волнах. Впереди канал круто изгибался.

— Не разбоем, а Робины Гуды мы, — возразила Вояка, положив шест. — Сказано ж тебе: институт нам весь бизнес попортил. Меня едва не захватили, Лохматика вон чуть не пристрелили…

— А меня в городе менты загребли, хотя раньше бабки брали и не жужжали, — пожаловался Барыга. — Еле сбежал, когда в «бобике» ментовском везли.

— И мы теперь жестоко мстим, — заключила Вояка. Каплан сидел в носовой части, вытянув раненую ногу, над которой с ножом и мотком бинта в руках склонился Лохматый. Они тихо разговаривали, изредка бросая взгляды на Тимура и непривычно молчаливого Растафарыча.

— И где вы теперь обитаете, мстители? — спросил Тимур.

— В доме одном там дальше. — Вояка махнула рукой в сторону, куда плыл плот. — Типа схрона там у нас. Ну, не совсем схрон, потому что не это… не схоронен он, а на виду прям у всех, но, в общем, там наша база.

— И давно вас НИИЧАЗ из бизнеса попёр?

— Да уже пару месяцев как.

Тимур широким жестом обвел плот:

— Много намстили за истекший период? Добра вроде не шибко набрали…

— А ты не шуткуй, не шуткуй, — недобро произнёс Барыга. — Ты у нас гость и веди себя вежливо, а если чё не нравится — так выход вот.

Он показал на воду за бортом.

— Я и не шуткую, — сказал Тимур. — НИИЧАЗ и мой враг, выходит, потому что Филин с ними спелся, а Филин за мной охотится.

— И чего ж он за тобой охотится, Шульга? — подал голос Каплан. Лохматый закончил с его ногой, и сталкер выпрямился, опираясь на берданку.

— Не знаю, — ответил Тимур, ощущая тяжесть артефакта в кармане куртки. — Это ты у него спроси при случае, а потом мне расскажешь, чтоб я тоже в курсе был.

— Может, и спрошу, да вот только… — начал Каплан и не договорил, потому что вдалеке за кронами деревьев, растущих по берегам канала, раздался рокот.

— Ой, ма, вертушка! — Вояка аж присела. — Армейская, узнаю по звуку! Патруль!