С небес на землю, но только с тобой (СИ)

      - Не смотри так на меня, прошу тебя, - Юрий, обхватив ладонями лицо Ярослава, притянул его к себе и едва коснулся сухих губ своими, не вкладывая в этот поцелуй никакого эротического подтекста. – Я не хочу, чтобы твои чувства навредили тебе. Ты уедешь в Лондон, поживешь там, пока я не разрешу вернуться. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, и убивать тебя тоже не хочу, если надумаешь сглупить.

      - Я уйду от тебя, - прошипел Яр, вырывая лицо из ослабевшей хватки.

      - Ты так говоришь каждый год, - улыбнулся мужчина слишком обреченно, - просто сделай, как я прошу.

      - Юрий, пожалуйста…

      - Все будет хорошо, ты же веришь? – и этот взгляд, полный надежды, который бывает, когда эти двое мужчин влипают в очередную авантюру.

      - Нет, - впервые Яр сказал «Нет». Просто понимая, они оба понимали, что не будет в этой истории хорошего финала для всех. Это просто невозможно.

      - Ты сможешь меня простить, со временем, но сможешь…

      - Ты так говоришь, будто уже все решил для себя, - Яр встал, ему стало не по себе.

      - Решил. Но буду рад, если впервые в жизни меня подведет чутье, - вымученная улыбка прошлась острием по нервам для обоих.

      - Самолет когда?

      - Через шесть часов. Скучать по мне будешь? – не смог не съязвить Юрий, вставая напротив и протягивая руку блондину.

      - Да пошел ты на хуй! - вспылил Яр и, хлопнув по протянутой ладони, гордо расправил плечи и вышел из кабинета, оставив Юрия один на один со своими мыслями.

      - Алло! – сонный голос на другом конце провода.

      - Малыш, мне уехать надо, ничего не спрашивай, не смогу рассказать…

      - Надолго?

      - Думаю да. Ты присмотри за Глебом, ладно? Я не смогу просто.

      - У тебя голос дрожит.

      - Заметил?

      - Да.

      - Сделаешь, как прошу?

      - Мог бы не спрашивать.

      - Люблю тебя.

      - Я знаю, - и сброшенный вызов.

      Блондин разрывался от желания позвонить Глебу и все рассказать, попытаться изменить хоть что-то, но так же он понимал, что если сейчас поступит подобным образом, то просто напросто лишит их с Виком возможности побыть в этой хрупкой иллюзии их вымышленного счастья. Пусть будет, как будет, в этой истории он сделал все, что мог.

Глеб

      Как же тошно, от самого себя, от происходящего, от выбора, который я сделал. Зачем все это? Черт!

      Разум начинает медленно плыть от большого потока информации, тело сводит легкой судорогой и выть хочется. Из серых, почти мертвых, в миг постаревших глаз катились слезы отчаяния. Первые симптомы ломки начали давать о себе знать уже сейчас, нещадно давя на психику и мешая здраво мыслить.

      Я не смогу! Эта мысль витала в воздухе, не давая вздохнуть. Не смогу! Нет! Нет! Это слишком, для меня слишком.

      Снова эти запреты, что можно, а что нельзя. Как жить, что делать, почему, зачем? Боже, как же все сложно.

      Но как ориентир, как маленький маячок надежды, одинокая фотография, обычный черно-белый прямоугольник, почти силой отобранный из портмоне Вика. Его образ, надежда одна на двоих - и паника постепенно отходит на второй план.

      Глеб не стал принимать напоследок таблетки, как обычно это делают, когда бросают курить и выкуривают последнюю сигарету, просто понимал, что тогда уже не остановится. И бежать хотелось, исчезнуть, но якорь данного обещания тянул сильнее любого груза. Именно поэтому он сидел на полу в коридоре, прижимая к груди небольшую спортивную сумку со всем необходимым на первое время, раскачивался из стороны в сторону, стараясь унять нарастающую пульсацию сердца. Он ждал. Ждал когда приедет машина скорой помощи и увезет его прямиком в ад.

      Он отказался от помощи Вика устроить его в дорогую клинику по реабилитации, сама мысль, что придется взять деньги Юрия, выворачивала не хуже любой ломки. Он написал Сашке смс с просьбой помочь, что далось ему, кстати, с трудом. Но друг, вопреки его прогнозам, не стал задавать глупых вопросов, не пытался ковыряться в его душе, а устроил его в бесплатную, но довольно неплохую клинику.

      - Готов? - послышалось над головой, и Глеб вздрогнул от неожиданности, услышав чужой голос.

      - Да, - хрипло отозвался, встал с пола, проигнорировав протянутую ему руку мужчины в белом халате, и вышел за дверь, закрыв ее за собой на замок.

      На улице было пасмурно и тоскливо, или это было так только для Глеба? Люди вокруг улыбались, шутили, радовались жизни, кто-то целовался на соседней лавочке, только узнавая друг друга, а для Глеба уже сейчас мир померк. Ему было страшно, до жути, до зубного скрежета. Он не хотел бросать наркоту, последний шанс забыться и быть собой, веселиться, смеяться, жить, вот только дышать без Вика не получается, и все остальное само собой отходит на задний план. Это жизнь, черт подери. И нет уже «хочу» или «не хочу», когда твоя душа в чужих руках, а в твоих - крохотное трепетное сердце другого человека. И если Глеб был готов идти по жизни по головам, ведь тот, кто рожден в бою весь мир считает полем боя. Он готов был убивать, и сделал бы это, мог ломать души, истязать сердца, ненавидеть и презирать, но сейчас есть одно большущее обстоятельство под названием «Надо»!

      Надо изменить себя!

      Надо вернуть доверие!

      Надо зажечь жизнь в серо-зеленых глазах!