С небес на землю, но только с тобой (СИ)

      Постоянное желание куда-то идти, что-то делать, преследует меня повсюду. Хочется пить, чем и занимаюсь, и чувствую, как начинаю пьянеть. Стоит только послышаться смеху, заметить смешное или странное, происходящее вокруг, как нас накрывает вспышкой всеобщего истерического смеха. Бездумно играем в дартс, усидеть на месте нет сил. На вопрос Ильи, какого хера я кидаю дротики в штору, если мишень на противоположной стене - безразлично развожу руками, на что нас снова накрывает ржач. А как ему объяснить, если на шторе сидела толстая красная моль и злобно клацала зубами, а я хотел ее убить.

      Сидим на диване, чувствую, что силы покидают тело, пьем одну на троих, иногда переглядываясь и ухмыляясь без причины. И все в этот момент правильное, родное, мое. Все такие близкие, и я такой близкий, и дурь в голове, и святая пустота. Тело согревается приятным теплом, подгоняя ленивое возбуждение, разрастающееся с каждой минутой. И уже нет разницы с кем, для чего и есть ли какие-то моральные устои, просто болезненно хочется трахаться, без мыслей, тупой трах, желание.

      Сгребаю в охапку рядом сидящего Сашку, где-то на задворках разума, который уплывает от меня все дальше, понимаю, что без разницы - Сашка это или кто-то другой, просто тело. Затаскиваю его к себе на колени, заставляя сесть мне на бедра лицом ко мне. Пьяный взгляд покрасневших глаз смотрит сквозь него, не видя ничего перед собой, а только чувствуя тепло рядом и такое же сильное, как и у меня возбуждение.

      Теснее прижимаю его к себе, задирая на нем темный свитер, и стоит ему только наклониться, целую, напористо, жестко, но без чувств. Какие чувства? Я робот, кукла, бездушная куча мяса, которая тупо хочет трахаться. Он отвечает так же, не размениваясь на нежности, бездумно получает удовольствие, как и я.

      Илюха, а это именно он, другой бы не рискнул, толкает меня в плечо, видимо призывая отвлечься и обратить на него внимание, но пропустив мимо ушей, лишь крепче прижимаю к себе Сашку, и подхватив его под задницу, поднимаюсь вместе с ним. Он обхватывает меня ногами за бедра, понятливый мальчик, и, так и не разрывая поцелуя, иду в комнату, слегка толкнув плечом хрен пойми кого, затуманенными глазами не разобрать.

Вик

      Четыре моих звонка остались без внимания, что настораживает. Ну а выключенный телефон все поставил на свои места. И куда эта дрянь опять вляпалась?

      Завожу мотор, понимая, что возле дома его ждать нет смысла. Осторожно трогаюсь с места, куда ехать - особо не думаю, не так много вариантов, где я могу его найти. Точнее, где он может быть - целая куча версий, но я знаю только один адрес.

      Пока еду, осторожно лавируя по дворам, не могу успокоиться. Вчерашний инцидент выбил меня из колеи. Неприятно скребет на сердце разрастающееся волнение. Эти часы ожидания на холодном полу под его дверью, незнание, дождусь ли, увижу или это пустое ожидание. Десятки выкуренных сигарет, несколько слез отчаяния, почти срыв, почти истерика, и вот, когда слышу его шаги, знаю, чувствую, что это именно он, легкий выдох. Эти раны, эта капелька крови, словно капля моей жизни, замерзшая на его губах. Пускай так, пускай подрался, где и с кем все равно не расскажет, лишь бы живой, лишь бы пришел, не исчезал из моей жизни.

      Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что люблю его все сильнее, не понимаю, как такое возможно, почему он, и почему это происходит со мной, но люблю. Отчаянно, дерзко, без мыслей и размышлений о правильности моих действий, просто люблю.

      Паркуюсь у дома, еще из машины слыша громкую музыку, не стоит поднимать голову, чтобы узнать в каком окне горит свет и звучат эти ужасные звуки, из старых хрипящих колонок, режа своим звучанием не просто слух, а нервную систему.

      Старый обшарпанный подъезд не изменился за время моего отсутствия, наоборот, стал еще более отвратительно выглядеть. Ступаю осторожно, смотря не просто под ноги, но и по сторонам. Сил поднять руку и взяться за перила – нет, тошнит от отвращения, даже несмотря на наличие перчаток. Вся эта мерзость, грязь, не просто внешняя, ею пропитан каждый миллиметр бетонных ступеней, воздух, даже волнение притупляется, уступая место отвращению.