С небес на землю, но только с тобой (СИ)

      Но стоит ему только попытаться помочь себе руками, захватом заламываю обе руки за спиной и поднимаю их вверх, не позволяя дергаться. Заставляю наклониться ниже, видя как он напряжен, как от каждого наклона головой боль отдается в заломленные руки и просто плыву, чувствуя, что начинает отпускать. Глажу его бедра, скольжу по полувозбужденному члену, сдавливая его и тут же оглаживая, он стонет, так и не выпуская из жаркого плена рта мой член, от чего по нему проходится волна вибрации, отдаваясь во всем теле. Вздрагиваю, понимая, что еще чуть-чуть - и не выдержу. Отстраняю его от себя, потянув вверх за руки и услышав глухое шипение и стон боли, отпускаю руки и затаскиваю стройное тело к себе на колени. Он ерзает, пытается опереться мне в плечи руками, но онемевшие конечности отказываются слушаться и я, шлепнув его по бедру, вынуждаю приподняться, сам направляю головку члена к влажному от смазки входу и, надавив на бедра, насаживаю его на себя целиком. Он распахивает глаза, запрокидывает голову и хрипло выдыхает, едва сдерживая стон боли. Не даю времени привыкнуть, подхватив его под бедра, начинаю насаживать на себя. Он мечется на мне, старается встать, когда толчки становятся слишком сильными.

      Опрокидываю его на постель, шире развожу ноги в стороны и не жалея ни его, ни сил, вдалбливаюсь в узкое тело, тая от тесноты, обхватывающей упругими мышцами мою плоть, его дрожь и, наперекор всем законам логики, перевозбуждение. С его члена капает капелька смазки, выдавая хозяина с головой. Не могу скрыть улыбки, когда его начинает выгибать, стоит только изменить угол вхождения. Он стонет, совершенно по-блядски, кричит, сжимает меня бедрами, сильнее подаваясь ко мне на встречу. Вижу, как сильно, почти нестерпимо, он хочет прикоснуться к члену, кончить, как его ломает от переполняющих тело ощущений, но не позволяет себе такую ошибку, знает, что тогда ему будет очень больно. Несколько раз пережимаю ему член, не позволяя отключиться от реальности.

      Шлепки, стоны, несдержанные и такие искренние маты, мой хриплый рык, все смешалось воедино. Влажные звуки соприкосновения, жар его тела, мой бред, где не ясно даже мне, что слетает с губ. Крепче прижимаю его к себе, заставляя обхватить за плечи, и поистине в адском ритме вколачиваю его в кровать, слыша ее жалобные скрипы. Когда эмоции перекрывают разум, когда тело пронзают миллионы игл возбуждения, желания, похоти, сердце в груди долбится, как ненормальное, губы пересохли от частого дыхания, а вместо внятных звуков слетают лишь хрипы, кончаю, до упора насадив его на себя, услышав жалобный вскрик и ему хватает всего нескольких моих движений по члену, чтобы забиться подо мной от накатившего оргазма.

      Зная свой организм, осознаю, что вскоре захочу еще, но позволить себе такую роскошь сейчас нет ни времени, ни возможности. Поэтому встаю, осторожно выскользнув из все еще подрагивающего тела и направляюсь в ванную. Принимаю душ, одеваюсь и, приведя себя в порядок, выхожу в комнату.

      Кирилл сидит на постели, накинув на бедра одеяло, и спокойно курит. Он снова стал собой, словно в нем уживаются сразу несколько личностей.

      И все бы ничего, но одна его выходка не дает мне покоя, да и взгляд кажется непривычно тяжелым.

Сажусь рядом, забираю из подрагивающих пальцев сигарету, затягиваюсь, морщась от привкуса мяты на языке и затушив окурок в пепельнице, убираю на тумбочку.

      - Еще раз так сделаешь – убью, - шепчу ему в губы и, едва коснувшись своими, отстраняюсь.

Он смотрит так же спокойно, разве что раздражения поприбавилось.

      - Ты бы порвал меня, - ставит меня перед фактом.

      - Зашили бы. Еще раз растянешь себя, я за себя не ручаюсь, - встаю, чувствуя, что напряжение опять начинает возвращаться, а полуголое, сексуально блестящее от пота загорелое тело не способствует успокоению, направляюсь к двери.

      Уже почти выйдя, слышу за своей спиной:

      - А кто такой Глеб? – это как удар под дых, воздух прочь из легких, а в голове святая пустота и только сердце, недавно вернувшееся к привычному ритму, замирает и отказывается биться.

      - Зачем тебе? – голос предательски дрогнул и едва сдерживаюсь, чтобы не впечатать кулак в косяк двери.

      - Не каждый день, когда тебя трахают, называют чужим именем…

      Ступор. Шок!

      - О чем ты? - оборачиваюсь к нему, желая увидеть издевку, шутку, даже сарказм, но не железное спокойствие и полную отстраненность. Пот моментально прошибает спину.

      - Ты меня так сегодня назвал, я насчитал раз восемь, может больше, - пожимает плечами и укладывается спать, поворачиваясь ко мне спиной.

      - Забудь это имя, если на жизнь не насрать, - зло бросаю, сам не понимая на кого злюсь, на него или на себя, и поспешно выхожу из комнаты, сбегаю, черт подери, хорошенько хлопнув напоследок дверью.

      - Ты где, твою мать, был? – орет Яр, стоит только взять разрывающийся в машине мобильный.

      - Отдыхал, - сообщаю спокойно, выруливая с территории поместья.

      - Молодец! – почти восхищенно орет он, не скрывая сарказма, - а теперь ищи Вика, потому что он съебался из больницы.

      Да твою же ж мать!