С.нежное сердце. Книга первая из четырёх

Желваки Валерия напряглись так, что это стало заметно даже сквозь бороду, но Роман тут же продолжил:

– Да, вы правы. Вопросы… Вообще-то я сюда пришёл, чтобы как раз-таки и сообщить о смерти вашей сотрудницы, но вы, я вижу, уже в курсе…

Неожиданно полным духом, с выпученными глазами и злым оскалом Валерий заорал:

– Да, чёрт возьми! Да, я уже в курсе! В курсе! Ну разумеется!

Его белый, без единой венки кулак со взмахом обрушился на столешницу! По кабинету прокатилось громкое «БУМ!» Бутылка вздрогнула и качнулась, а стакан и вовсе не выдержал – упал и покатился к краю, где рухнул и с неприятным звяком разлетелся по паркету мелкими осколочками.

Роман почти вздрогнул; его сперва дёрнуло подойти и что-нибудь сделать или сказать… но он лишь застыл и смотрел на директора театра, как на рыкающего в клетке тигра. Несколько мгновений Валерий глазел на свою от натуги покрасневшую, только что будто пробившую дерево ладонь. Закрыв глаза он шумно вздохнул и уронил лоб на столешницу. Капитан просто продолжал стоять и молча смотреть. Полежав немного, будто уснувший за партой студент, Валерий наконец поднял голову и на гостя взглянули уже вовсе не грозные, а скорее уставшие, вымотанные нервозом глаза.

– Простите. – Ударившуюся ладонь директор спрятал под стол, а свободной растёр лицо и лоб. – Это всё нервы. Не обращайте внимания.

Роман лишь молча опустил взгляд. Постояв так несколько секунд он думал, с какого бока заходить: мысли лезут одна глупее другой, да и не хочется, если честно, разговаривать обиняками…

– Я бы вот о чём с вами хотел поговорить, Валерий Александрович… – Птачек снова поднял глаза. – Видите ли…

– Олександрович, – прервал директор со своей прежней плохо скрываемой колкостью. – Олександрович, а не А.

– Простите. – Роман снова кивнул. – Просто немного не привычно для слуха. Извините… Так вот о чём я хотел поговорить… – Глаза капитана сощурились, его взор вцепился в директора, как гарпун в кита. – Вся эта без сомнения ужасная ситуация – эти последние два убийства… они ведь как-то похожи друг на друга, они связаны. Вы понимаете?.. Как-то подозрительно, что уже второго сотрудника из вашего театра убивают.

Пока слушал лицо Валерия вроде бы не менялось, однако Роман прекрасно заметил, как вновь напряглись его желваки, как челюсти сжалась тисками, а взгляд из колкого стал совершенно обжигающим. Поймав момент, когда гость сделал заминку, директор тихо, но очень разборчиво спросил:

– К чему это вы клоните?..

– К тому, что… – Роман уже хотел упомянуть о совпадениях между последними убийствами, об оставленных на нечистоплотность убитых стихотворных намёках… но в последний момент передумал. – К тому, что это просто подозрительно, понимаете?.. Последняя несчастная, которая Ульянова – она ведь тоже убита, как мы считаем, нашим маньяком. Это ведь…

Не повышая голоса, но достаточно резко Валерий прервал:

– ВАШИМ маньяком?..

Подавляя накатывающееся раздражение одно лишь силой воли Роман уточнил:

– Маньяком, которого мы ищем. Маньяком, который зверствует в этом городе. ЭТИМ маньяком.

– В ЭТОМ городе?.. – Валерий снова приподнял чёрную бровь. – Вы выражаетесь, как приезжий. Вы неместный?..

Большого, просто титанического труда стоило ничего не сделать. Из Романа буквально рвалось наружу! Рвались слова! Рвались действия! Но капитан переждал этот тяжёлый момент, как корабль в море пережидает накативший шторм – молча. Поняв, что язык уже снова способен подчиняться не гневу, а разуму, он продолжил:

– Так вы, Валерий Олександрович, не могли бы мне, как следователю, что-нибудь важное рассказать?.. Может быть что-то знаете, что-то видели?.. Возможно вы что-то слышали об эти двух ваших сотрудниках, что могло бы следствию помочь?..

С каменным, точно безжизненным, но отнюдь не лишённом жёсткости лицом Валерий молча глядел на собеседника несколько секунд, а затем, словно забыв о нём, полез в ящик стола.

– Ни о чём таком я не слышал. – На стол перед директором встал новый стеклянный стакан. – Ничего такого не видел и ничего я не знаю. – Голос Валерия, как и его взгляд, уколол холодом. – Но уверяю, что ничего дурного с моими людьми быть не могло и не может. Некому и нечему обвинять нас в… в каких-то там преступлениях! Уж в этом-то я уверен!

Последнее было сказано с подъёмом, настоящим вызовом. На крайнем слове Валерий даже горло сорвал и хрипнул, после чего его руки умело, без лишних движений откупорили бутылку и заполнили стакан на полпальца. Роман глядел, как директор ловко опрокинул стекло, как скакнул вверх-вниз его кадык и как ударился о сукно стакан – точь-в-точь тот самый звук, который он слышал несколько минут назад, когда подслушивал.