С палаткой по Африке

Человек этот мне не понравился. У него был стеклянный глаз, направленный, казалось, все время на меня, словно в целом свете больше не было ничего достойного внимания. Разговор не клеился. Мне показалось, что я не очень желанный гость. Я осведомился о ферме… Таковой не было. Дела моего соотечественника шли вовсе не так хорошо, как уверяли его родственники. Он разводил кур, причем занимался этим не очень прибыльным делом на участке другого немца. Человек, который должен был направить меня на путь истинный, оказался просто мелким лгуном, выдававшим себя за важную персону.

С бесцеремонностью юности я заявил, что не стану обременять его, если он выплатит мне тысячу марок, переведенных отцом. Явно обрадовавшись, «опекун» вручил мне чек, и я в приподнятом настроении смело сошел на берег.

И вот я стоял на Берее с тысячей марок в кармане и строил планы, как достигнуть славы моих двоюродных дедов-естествоиспытателей. Вокруг царила еще не тронутая природа. Птицы с пестрым оперением носились по воздуху, но я не знал даже их названий. Совершенно счастливым я почувствовал себя при виде обезьян, которых до этого встречал только в неволе. Они нагло взирали на пришельца сверху вниз. С неотразимой силой меня охватило желание попасть в африканские заросли, как можно скорее пробраться во внутреннюю часть материка.

В то время страна зулусов оставалась в значительной степени девственным краем. Меня не волновало, что я почти ничего не знал о его растениях и животных, о людях, населяющих степные просторы этой страны. Зулусы? Это слово я услышал тогда впервые.

Через несколько дней после высадки на африканской земле я отправился по железной дороге в Питермарицбург. Столица Наталя и сейчас насчитывает не более 70 тысяч жителей, а в то время была совсем маленьким городом. Европейцев в ней было еще меньше, чем в Дурбане. Питермарицбург — оживленный торговый центр — служил перевалочным пунктом, откуда слоновую кость, страусовые перья, кожи, шерсть направляли к побережью.

Там я познакомился с одним немцем — владельцем самой большой в городе часовой мастерской. Кроме красивой виллы у него были хорошие лошади, и он предоставил их в мое распоряжение на все время пребывания в городе. Я широко использовал возможность ездить верхом. Кстати, уже при первом знакомстве со страной и условиями жизни в ней мне стало ясно, как нужна лошадь всякому, кто хочет не только себя показать, но и сам посмотреть больше, чем можно увидеть, передвигаясь на «своих двоих».

Первый охотничий опыт я получил в Драконовых горах, находящихся на границе между Наталем и Оранжевым Свободным государством. До сих пор помню, какое чувство унижения испытывал я всякий раз, когда коренные жители указывали мне на антилоп, которых я не видел. Сначала я думал, что у африканцев зрение гораздо лучше, чем у европейцев, но вскоре убедился, что это не так: нужно только привыкнуть к той более красочной и полной жизни обстановке, в которой вырос африканец, научиться распознавать различные виды животных, и тогда глаз европейца начинает реагировать на все не менее быстро и точно, чем глаз уроженца Африки. Впоследствии я по остроте зрения превзошел некоторых опытных следопытов.

Иное дело — слух… Так по крайней мере подсказывает мой опыт. Во время охоты на слонов я неоднократно был свидетелем того, как шедшие впереди коренные жители вдруг замирали. Это значило, что они услышали треск сучка вдали. Я же мог выделить этот звук из массы лесных шумов только на небольшом расстоянии.

* * *

Когда я впервые увидел страну зулусов, она вся была в сочной зелени. На склонах гор, представлявших собой отличные пастбища, паслись тучные стада рогатого скота. Но однажды утром трава вдруг окрасилась в золотистый цвет, а неделю спустя стала коричневой.

— Трава умерла? — спросил я у старого зулуса.

— Она поспела, — ответил старик. Несколько дней спустя запах паленого заставил меня выбежать из палатки. Огонь, зажженный зулусами, пожирал степь. Облака дыма застилали небо, коршуны и другие хищные птицы бросались вниз, чтобы мгновение спустя взмыть в вышину с мышью или пресмыкающимся в клюве. Пожары предохраняли пастбища от порчи, расчищали место для молодой травы, уничтожали вредителей.

Спустился вечер, и мне показалось, что холмы опоясаны золотыми цепями. Искры поднялись вверх и слились в огненную корону, затем она медленно погасла и все вокруг погрузилось в глубокий мрак. Позднее над необъятной степью и разбросанными по ней зарослями кустов и деревьев поднялась луна. На горизонте появились черные тучи, постепенно затянувшие весь небосклон. Стало прохладно — первые крупные капли дождя с шумом упали на пыльную землю. Дрожа от холода, я закутался в одеяло и залез в палатку.