С птицей на голове

Не представляя, как Рая могла простить его, Костелев удивился ее любви. Нужно радоваться, когда наступает прозрение, но здесь, в тюрьме, невозможно больно на это смотреть. А Рая уже все забыла, будто муж и не уходил из семьи, и подсовывала сумки.

— Почему — не надо?

— Когда ты приедешь домой, — прошептал он, — меня уже не будет…

— А где ты будешь?

Еще ничего не понимая, Рая бросилась к мужу на шею и обняла его. Они стояли, прижавшись друг к другу и не смея пошевелиться, а Костелев чего-то шептал Рае на ухо, но она ничего не понимала и не слышала, когда любовь поднялась из сердца к горлу.

— Заканчивайте! — не зная, куда отвести глаза, глянул на часы караульный солдатик.

Костелев оттолкнул жену и скорее, чтобы спрятать слезы, повернулся спиной. За ним хлопнула дверь, а Рая не знала, куда идти; ей показали коридор — она побрела по нему и пришла в себя уже в поезде, совсем не помня, как добралась до железнодорожной станции, как покупала в кассе билет и как села в поезд.

Рая доехала до города У., где надо было пересаживаться. Опять она, как во сне, стояла в кассе, чтобы купить другой билет, искала платформу, ожидала поезда, села в него и, когда поезд тронулся, вспомнила про подушечку, которую нужно привязать к животу.

Рая схватилась за вещмешок и, не обнаружив в нем подушечку, испугалась. Рая так привыкла к ней, что уже не чувствовала ее на себе, но, опустив глаза, увидела большой живот и, не показывая в поезде, как она испугалась, неслышно вздохнула. Но она совсем не помнила, где раздевалась и как привязывала к животу подушку. Можно так сойти с ума — Рае показалось, что все в вагоне смотрят на ее живот, и она отвернулась к окну. На землю не глядела — только на небо, на закат. А когда солнце спряталось, легла и закрыла глаза. Она уже засыпала, но вспомнила, как обнимал ее Костелев. Рая еще вспомнила, что муж чего-то шептал ей на ухо, но она не услышала, а сейчас, засыпая, услышала — и у нее зашелестели волосы на голове.

Лучше было бы ей не приезжать; когда Костелев увидел Раю — еще тяжелее ему стало. Он не мог больше выдержать в тюрьме. Их водили на работу по мосту над железнодорожными путями, а внизу стояли столбы с элек-тропроводами, и он еще весной задумал броситься на провода, а сейчас, глядя на жену, вспомнил о былом счастье, и ему стало совсем невыносимо. О своем ужасном намерении Костелев и нашептал Рае на ухо на свидании, но она только в поезде услышала и осознала его слова: когда ты приедешь домой — меня уже не будет.

На остановке, когда все вокруг засуетились, у Раи страшно забилось, запрыгало в груди сердце. Многие пассажиры вышли размять ноги на перроне, и Рая поднялась с полки. Под одеждами, скрывающими подушку на животе, Рая должна была обливаться потом, но тело было сухое и очень горячее; все внутри было такое же сухое и горячее, и дыхание такое, и, выйдя из вагона на перрон, в ночь, на свежий ветерок, она почувствовала озноб и затряслась.

Вагон был последний — в кустах пели соловьи; фонари далеко — какое у Раи выражение на лице, никто не видел, и — подушку на животе. Она постояла одна, в стороне, и, кажется, перестала дрожать, хотя лицо покрылось росой, как трава и листья на деревьях. С неба осыпалась черная мгла, а Рая вздыхала и вздыхала, и у нее угас внутри жар, но сердце трепетало по-прежнему. Когда проводница попросила подняться в вагон, Рая едва вскарабкалась по ступенькам в тамбур, добрела до своей полки и — как упала на нее, так больше не поднималась.