С риском для жизни

– Можешь, – согласился Игорь. – Не меня. Кого-нибудь. Вот хотя бы его. – Он легонько пнул сидящего. – По пьяни, разумеется. А потом сядешь. Или оба сядете. Или оба подохнете. Нравятся перспективы?

– Пош-шел отс-сюда, – прошипела Мила, помахивая ножом, который, несомненно, придавал ей почти так же много отваги, как выпитая водка.

– Сейчас пойду. Вопрос хочу задать.

Пошарив в кармане, Игорь достал голубоватую купюру и надел ее на острие ножа.

Покосившись на подношение, Мила согласилась:

– Задавай свой вопрос.

Ее хахаль сделал попытку встать, но оплеуха заставила его остаться на месте.

– Сука, – сказал он.

– Хорошее имя, – одобрил Игорь. – Запоминающееся. – Он посмотрел на Милу. – Твои отец и мать, когда квартиру собирались покупать…

– Не отец он мне был, – буркнула Мила. – Отчим.

– Отчим. Они квартиру по объявлению нашли?

– Ну.

– В газете?

– А шут их знает.

– Квартира была на Университетской улице?

Мила злорадно осклабилась:

– А вот не скажу. Знаю, а не скажу, понял? Проваливай отсюда к ядрене-фене.

С этими словами она сунула деньги за пазуху.

– Желаю здравствовать, – попрощался Игорь. – Если получится. Береги печень, Людмила.

Спускаясь по лестнице, он решил, что нежелание Милы ответить на вопрос прямо, скорее всего, подтверждает его версию. Осталось лишь проверить свою догадку в двух других местах.

Валентину, которая запомнилась ему траурной лентой и безутешным горем, он встретил во дворе с хозяйственными сумками и помог ей занести их наверх. Девушка показалась ему гораздо более симпатичной, чем во время предыдущей встречи. Она подкрасилась и привела себя в порядок, а черная лента в светлых волосах придавала ей некий шарм, как бы кощунственно это ни звучало.

Игорь показал ей объявление. Валентина подняла на него затравленный взгляд. В ее глазах стремительно набухали слезы.

– Вы издеваетесь, да? – спросила она.

Ее голос предательски дрогнул.

Игорь опешил.

– Почему вы решили, что я издеваюсь?

– Я же вам говорила, – продолжала Валентина, не замечая слез, катящихся по щекам. – Родители готовили нам сюрприз. Свадебный подарок, понимаете?

– Черт! Черт! – Игорь дважды ударил себя ладонью по лбу. – Простите меня, Валя. Забыл. Голова до сих пор кругом. Все как в тумане.

Его слова смягчили девушку.

– Я понимаю, – вздохнула она. – Сама такая. Кажется, сплю. А проснусь, и все по-прежнему будет: мама, папа…

Валентина разрыдалась. Неумело утешив ее, Игорь поспешил вырваться на улицу. Шагая по тротуару, он ругал себя за бестолковость. Да, следователь из него никакой. Как жаль, что Тамара отказалась познакомить его со своим приятелем. Работник прокуратуры ни за что не допустил бы подобной оплошности. У настоящих следователей память как у компьютеров, а у Игоря она дырявая…

Он нахмурился. Разрыв отношений с Тамарой оказался весьма болезненным для него. Не только потому, что он лишился поддержки. Эта девушка ему нравилась, и с этим невозможно было ничего поделать. Игорь встретил ее в тот момент, когда отчаянно нуждался в женской заботе и ласке, и это каким-то образом запечатлелось в его подсознании. Теперь, стоило подумать о Тамаре, как грудь распирало, а в гортани собирался комок, который приходилось глотать с некоторым усилием.

Сегодня этот комок был горьким.

По пути к дому Ромашовых Игорь несколько раз тянулся за мобильником, желая немедленно позвонить Тамаре и объясниться, но всякий раз его останавливало чувство стыда. Она знала о нем правду. Он был в ее глазах жуликом, лжецом, преступником. Зачем такой мутный персонаж красивой молодой девушке с блестящим будущим?

В расстроенных чувствах Игорь не заметил, как добрался до конечной цели своего путешествия. Ромашовы оказались дома и открыли дверь, как только Игорь связался с ними по домофону. Это была крепкая, жизнерадостная, красивая пара, загорелая и свежая после пребывания на средиземноморском курорте. Их дочери не проявили к гостю ни малейшего любопытства, а сразу покинули комнату, чтобы не мешать гостю. Не было заметно ни намека на то, что кто-то здесь пережил горе. Но Игорь не осуждал Ромашовых. У всех людей разные отношения с родителями и свои собственные представления о том, как следует переживать трагедии. Может быть, эти Ромашовы – сторонники позитивного мышления и запрещают себе переживать по какому-либо поводу. А может быть, они настолько верят в царствие небесное или переселение душ, что смерть близких представляется им благом. В любом случае Игоря это совершенно не касалось.

Его участливо выслушали, усадили на диван, предложили чаю. Хозяин дома, улыбчивый, приятный мужчина с подковой бородки на нижней челюсти, назвался то ли Артемом, то ли Антоном. Его дражайшая половина была точно Стеллой, ей очень шло розовое, она не говорила, а щебетала.

Увидев принесенное Игорем объявление, Артем-Антон вскинул руку – мол, сейчас, сейчас, – покинул комнату и вернулся точно с такой же газетой. Правда, крохотный островок текста был здесь выделен зеленым маркером.

– Ну вот, – сказал Игорь. – Я так и знал.

– И что дальше? – осведомился Артем-Антон.