С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы

– Я убежден, что вы выковырнете оттуда неприятеля штыками с той настойчивостью и тем мужеством, которые вы уже раз доказали на деле.

В ожидании со дня на день решительного действия со стороны генерала Гурко, мы жадно прислушиваемся к тому, что рассказывают беглые болгары о неприятеле, засевшем в горах. По большей части болгары эти мало что знают, и их сведения о числе войск, о состоянии духа турецкого солдата всегда ничтожны. От болгар мы знаем только, что черкесов в горах нет и заменены они регулярной кавалерией, что по уходе своем черкесы жгли недавно болгарские деревни по ту сторону Балкан и, наконец, что жители-турки покинули Орхание и Этрополь и перебрались в Софию. Более обстоятельны показания одного бежавшего к нам человека. Самая история его не лишена интереса: он по происхождению албанец и по первоначальной вере мусульманин. Полюбив сербскую девушку, бежал из турецкого войска, желая жениться, принял христианскую веру и перешел в сербское подданство, сделавшись с этой минуты заклятым врагом турок. Он мирно проживал в Ужице, когда в минувшем августе его вывез оттуда князь Церетелев в русский лагерь, где он мог быть хорошим лазутчиком. Его нарядили в костюм башибузука и, проведя за цепь наших аванпостов, пустили ночью в Плевну. Это было в последних числах августа. С тех пор и до сей минуты о нем не было никаких слухов, что заставляло предполагать, что турки узнали в нем русского шпиона и поспешили покончить с ним. Только вчера мы увидали его вновь. Оказалось из его рассказов, что едва он приблизился ночью к цепи турецких аванпостов в Плевне, как был схвачен турками и наутро приведен для допроса к Осман-паше. Начальник Плевнинского гарнизона принял его сурово и встретил его словами: «Ты русский шпион, иначе ты не мог бы пройти через русскую цепь в Плевну, и поэтому я прикажу тебя расстрелять». Однако угрозу эту Осман-паша не привел в исполнение и ограничился тем, что, убедившись через докторов в его правоверии, заключил его в тюрьму, откуда по прошествии восьми дней препроводил вместе с четырьмя пленными русскими солдатами по Софийскому шоссе. Русских пленных повели, вероятно, в Константинополь, и вели их с большим триумфом, связанными, при развернутом турецком знамени, с музыкой и в сопровождении 30 солдат низама; а нашего лазутчика снова заперли в тюрьму где-то, где товарищами по заключению оказались у него турецкие солдаты, посаженные в тюрьму за дезертирство. От этих-то беглых он узнал несколько сплетен, которые и передал вчера нам, убежав ночью из тюрьмы. Рассказывал он, что весть о взятии Горнего Дубника и Телиша произвела сильное впечатление между турками, в особенности известие о взятии в плен двух пашей и такого количества войска. Эта весть будто бы заставила жителей Орхание бежать в Софию, а Шефкет-пашу, отступившего из Радомирцев, нарыть новые укрепления у Орхание и Этрополя. Шефкет-паша, впрочем, не оставался долго начальником после своего отступления в горы. Прибыл из Константинополя зять султана Кассим-паша и, осмотрев позиции, увез с собой Шефкета в Константинополь, а в Орхание назначил командующим Шекир-пашу. В Орхание пронесся было слух, что Гафуз-паша двинулся из Ниша с восемью батальонами к Софии, но что будто бы узнав о том, что Сербия подняла голову, поспешно вернулся обратно в Ниш. Лазутчик передавал еще, что сотоварищи его по заключению рассказали ему о страхе, с которым якобы турецкие войска в горах ожидают со дня на день прихода генерала Гурко, или Гаурко-паши, как они называют нашего генерала. «Гурко – хитрец, – говорят они, – его ожидаешь отсюда, а он обойдет тебя сзади». О количестве войск в горах лазутчик передавал те же слухи, что и беглые болгары, то есть что всего на все у турок имеется для защиты горных проходов таборов около двадцати пяти.

Яблоницы,

8 ноября 1877 г.

Дело у селения Правцы

Генерал Гурко двинул 10 ноября вверенные ему войска в наступление на Балканы в следующем порядке.

Лейб-гвардии Московскому полку и 2-му и 3-му гвардейским стрелковым батальонам (итого шесть батальонов пехоты при восьми пеших орудиях), трем сотням Кавказской казачьей бригады (при шести конных орудиях) под общим начальством свиты его величества генерал-майора Эллиса 1-го – выступить в 9 часов утра и, следуя по шоссе, атаковать неприятельскую позицию в окрестности деревни Правцы.

Лейб-гвардии Семеновскому полку, 1-му и 4-му гвардейским стрелковым батальонам, двум взводам 6-й Донской гвардейской казачьей батареи, взводу конногорной батареи, взводу 8-й казачьей батареи, одному эскадрону лейб-гвардии гусарского Его Величества полка и трем сотням Кавказской казачьей бригады под общим начальством генерал-майора Рауха – выступить из деревни Ведрар и следовать через селения Калугерово и Лакавицу для атаки турецкой позиции у деревни Правцы с левого ее фланга, а если можно, то и с тыла (итого у Рауха шесть батальонов пехоты, четыре эскадрона, восемь конных орудий с придачей роты гвардейского саперного батальона).