С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы

Но возвращаюсь к прерванному рассказу. Мы едем за генералом Гурко по Софийскому шоссе на юг и внутренне радуемся, что покинули наконец Дольний Дубник, начинавший порядком надоедать монотонностью жизни и бесконечным выжиданием той минуты, когда Осман-паша вздумает положить оружие или с оружием в руках пробиваться на волю. Мы двигаемся вдоль шоссе по волнистой местности, с каждым часом пути становящейся более волнистой и пересеченной. Возвышенности постепенно делаются круче, сосредоточеннее, с острыми гребнями наверху: лощины суживаются, и в их глубине ручейки и реки стремятся быстрее по каменистому ложу, а вдали, сквозь сизый туман, виднеются первые темные массы гор. В Радомирцах мы находимся уже у подошвы Балкан. Пришли мы в Радомирцы к самому вечеру, когда в темноте не приходится разбирать, где и как устроиться поудобнее на ночь. Располагаемся в чистеньких домиках помаков на сквозном ветру, ибо окна разбиты, дверей в домах нет. С рассветом на другой день двигаемся далее. Красиво расположенные селения на откосах гор и в глубине долин стоят пустые, покинутые их обитателями – помаками. Помаки – это болгары, издавна принявшие мусульманство в видах лучшего обеспечения своей собственности от корыстолюбия турецких беков; переменив веру в интересах собственности, помаки стали злейшими врагами своих единоплеменников болгар-христиан и крепкими друзьями турок. В настоящую минуту они вместе с турками ушли вслед за отступившим в Орхание турецким войском, ушли из боязни русских и наказания за многие совершенные над болгарами жестокости. Отступление Шефкет-паши по шоссе было, вероятно, весьма поспешное, так как турки в селениях по дороге не успели уничтожить запасов сена, ячменя и овса, так что в селениях Луковцы, Петровены, Бласничево находится достаточное количество фуража для лошадей. Надо думать поэтому, что Шефкет-паша рассчитывал на немедленное наступление на него русских войск после дел под Горним Дубником и Телишем, почему и счел за лучшее быстро отступить для занятия более укрепленных позиций близ Орхание и в Этрополе у перевалов через Балканы.

Выступив вчера из Радомирцев, мы вплоть до Яблониц тянемся длинной вереницей по широкому шоссе, обгоняя колонны пехоты, артиллерийские парки, сторонящиеся, чтобы дать дорогу генералу и его свите, то и дело раздаются звуки барабана, дающие знать растянувшейся колонне войск о том, что приближается начальство: командуют «смирно!». Генерал Гурко выкрикивает: «Здорово, семеновцы!», «Здорово, преображенцы!», «Здорово, артиллерия!». «Посторонись!» – раздается в одной стороне. «Штык прими, ротозей!» – слышится в другой. «Раздайтесь, эй!» – слышится еще где-то. По извилистой дороге, то поднимающейся в гору, то огибающей ее, виднеются в разнообразных группах войска, или двигающиеся, или отдыхающие на биваке в сторонке среди красивой обстановки гор; что ни шаг, то новый вид и новый богатый сюжет для Василия Верещагина, находящегося вместе с нами в свите генерала Гурко. Кроме Верещагина, занятого исключительно наблюдениями для будущих работ, в свите Гурко находятся еще корреспондент «Нового времени» г. Иванов и корреспондент «Дейли Ньюс» Макгахан (Mac Gahan), успевший залечить в Букуреште свою расшибленную ногу и получить на днях из Главной квартиры разрешение следовать за генералом Гурко.

Сегодня мы остановились в селении Яблоницы, и как долго простоим здесь, еще неизвестно.

Яблоницы,

5 ноября 1877 г.

На Балканах