С тобой мои мечты

— Вот и я только что спросил его светлость об этом, — затараторил Уилл, собирая бритвенные принадлежности. — При всем моем уважении, милорд, вы теперь совсем не похожи на того мужчину, за которого выходила замуж ее светлость. Мы ведь не хотим, чтобы она не признала вас и выгнала из Мелбери-Холла как какого-нибудь чужака.

— А ну-ка проваливай, болтливое чучело.

Ухмыляясь во весь рот, Уилл скрылся за дверью. Охинуа не стала повторять свой вопрос, а Лайон не счел нужным притворяться, что не понял его.

— Нет, ей я еще не говорил, но собираюсь сказать сегодня. — Он согнул пальцы правой руки. — Я все ждал, надеясь, что настанет момент, когда смогу совершить какой-нибудь красивый жест — например сделать шаг или подхватить Миллисент на руки, — но, боюсь, это пока невозможно.

— Со временем все получится. Вам просто нужно набраться терпения и постоянно тренировать мышцы. — Охинуа поставила склянки, которые держала в руках, на стол. — Ваша жена привыкла довольствоваться малым и получать удовольствие от самых простых вещей. Ей по вкусу скромные радости. Большие потрясения могут ошеломить ее. Она совсем не такая женщина, как те, с которыми вам приходилось иметь дело.

— Кто-то уже рассказывал вам о моем первом браке? Вы так чутко улавливаете настроения и чувства Миллисент!

Старая негритянка окинула Лайона долгим взглядом из-под полуопущенных век и презрительно фыркнула. Ничего не сказав, она повернулась к столу. Эйтон молча наблюдал, как ловкие руки Охинуа перебирают баночки и склянки на столе.

— Вы можете заглянуть человеку в душу и исцелить ее, как вы исцеляете тело, Охинуа? Мне уже доводилось встречать таких же тонко чувствующих людей, как вы. Но у них не было ни вашей убежденности, ни ваших знаний, не обладали они и целительским даром.

— В том, что я делаю, нет никакого волшебства. Просто я видела слишком много человеческих страданий на своем веку. Могу сказать только одно: или раны затягиваются, или человек умирает. Но мне удалось узнать и еще кое-что, кроме этого. Иногда болезнь поражает тело из-за того, что душу держат в плену воспоминаний.

— Вы думаете, что до сих пор мне мешало исцелиться сознание вины?

Вы сами заговорили о чувстве вины, я не упоминала об этом. Вина, сожаление, печаль. Загляните себе в душу, и вы получите ответ. Все это, — Охинуа обвела рукой баночки с мазями, — просто пустяковины, безделицы. Они были нужны лишь для того, чтобы отвлечь вас. Вы уже сделали шаг на пути к саморазрушению, но я не могла позволить вам идти дальше. Ради вашей жены. Сейчас вы начали выздоравливать, потому что приоткрыли дверь и позволили своей боли, то есть прошлому, вырваться наружу. Вы впустили в свою жизнь настоящее.

Лайон не думал, что сумеет когда-нибудь полностью оправиться от удара, который нанесло ему прошлое. Память останется с ним навсегда. Но Охинуа права: нельзя позволять прошлому властвовать над настоящим. Эйтон сумел положить этому конец. Призраки былого больше не терзали его.

Лицо старой африканки светилось удивительным спокойствием и уверенностью.

— Не забудьте, — предупредила она, останавливаясь в дверях. — Ступайте маленькими шагами.

— Я должна выйти и встретить гостей. Мы совершенно не готовы. Это так неожиданно! Нужно еще подумать, где их всех разместить. — Миллисент выглянула из окна спальни и растерянно замолчала. Экипажи гостей уже въезжали во двор. — Обед…

— Повар позаботится обо всем, — поспешно выпалила миссис Пейдж. — Еды будет достаточно.

— Мистер Гиббз, скажите, пожалуйста, его светлости, что графиня и сэр Ричард уже прибыли. Распорядитесь, чтобы лорда Эйтона немедленно доставили в гостиную.

— Да, миледи.

Миллисент взволнованно всплеснула руками и повернулась к экономке.

— А мы сумеем так разместить гостей, чтобы не пришлось переселять Охинуа из ее комнаты? У нас хватит места?

— Ну конечно. Мы попросим мистера Гиббза переехать в комнату управляющего, — успокоила хозяйку миссис Пейдж. — Его спальня отлично подойдет для сэра Ричарда. А если вы согласны освободить свою спальню и перебраться к мужу, миледи, мы сможем быстро приготовить комнату для графини.

— Да, да. Так и нужно сделать, прекрасная мысль, — прошептала Миллисент, торопливо спускаясь по лестнице, чтобы встретить гостей. Приглашая старую графиню в Хартфордшир, хозяйка Мелбери-Холла никак не ожидала, что гостья появится так неожиданно, и надеялась, что ее предупредят о визите заранее. Она хотела подготовиться и оказать матери Лайона достойный прием.

Не то чтобы она стремилась произвести впечатление на старую графиню, нет! Скорее Миллисент было важно заслужить ее доверие, убедить мать Лайона в том, что она не ошиблась в выборе жены для своего сына.