С тобой. Только с тобой!

Родившийся недавно сын постоянно болел, жена сильно изменилась после родов: придиралась по мелочам, скандалила, предъявляла миллион претензий. На предложение и просьбу уехать в деревню Вера отреагировала довольно непредсказуемо и весьма бурно: бросила ребёнка и ушла.

Тем временем на родине события вышли из-под контроля. Евгений Петрович впал в кому. Младшенький, Максим, чего-то с голодухи украл в колхозе. Его арестовали, судили. Всех остальных ребятишек из-за этих событий и по причине отсутствия кормильцев отправили в детские дома.

Семья рассыпалась на части. Нужно было срочно что-то предпринимать.

Вера стала пропадать часто, иногда на несколько дней, приходила домой пьяная.

Евгений взял академический отпуск, рассчитался за комнату и уехал с ребёнком, оставив жене записку с адресом. Ждать её решения он больше не мог.

Пока Женька добирался до дома, Генка и Денис, над которыми в сиротском приюте сходу начали издеваться, сбежали. Их так и не нашли.

Егор Петрович умер, не приходя в сознание. Тая скончалась от патологических родов. Близняшки Лиза и Надя заразились в детском доме туберкулёзом, осложнённым дистрофией от голода.

Для того, чтобы разыскать ребят и оформить документы уходило очень много времени и сил. Маленький ребёнок на руках не давал возможности работать. Сын постоянно болел. Хорошо хоть односельчане подкармливали.

Вера на письма не отвечала.

Спустя год от семьи Михеевых остался только Егор Петрович, который работал скотником и ни с кем не общался.

Всё свободное время мужчина проводил на могилах родных, заливая горе самогоном.

Егору Петровичу было двадцать пять лет, но те, кто его не знал, могли подумать, что он глубокий старик.

Безвыходных ситуаций не бывает, это известно всем, но случается так, что выхода просто нет.

Отравленная приманка

Кресло, в котором сидел Кирилл, было удобное, но у него затекли ноги и затылок, спину ломило так, словно вчера разгружал вагоны с мешками цемента. Виной тому нервно-плаксивое состояние, чего никогда прежде не случалось.

По стенам сновали яркие тени от проезжавших на улице машин, ужасно громко шипела в ушах тишина, клочковатые мысли свивали в мозгу гнёзда и тут же рассыпались в прах, роняя в бездну небытия то, что в них было отложено.

Отчего на душе так паршиво, словно его силой заставили выпить целый стакан касторки?

Кирилла мутило. Ощущение было гораздо хуже того, когда он шмякнулся головой об асфальт, не удержавшись за бампер автобуса, к которому цеплялся зимой, чтобы скользить за ним на ногах со скоростью ветра.

В тот раз в голове роем крутились искры, он падал с огромной высоты в бездонную пропасть, зная, что это последние секунды, которые способен осознать.

В тот раз он пробыл в коме около недели, потом два месяца лежал в больнице, чувствуя острую боль где-то вне тела.

Сейчас ему было гораздо хуже, хотя на этот раз не терял сознание – болела душа и что-то ещё, чему не было определения.

Мужчина думал, что уже приобрёл опыт выхода из сложных ситуаций, исцелился, поскольку то, что однажды пережито, не вызывает такой же яркой реакции, как случившееся впервые.

Час назад него была девушка, невеста; молодые готовились к свадьбе. В этом не было никакого сомнения.

Именно так – была.

Жизнь манила заманчивыми обещанием счастья, заманчивыми перспективами и предсказуемостью. Кирилл уже всё рассчитал и распланировал на годы вперёд.

Час назад.

– Скажи, – спросила Ирина при встрече, приняв букет, – ты меня действительно любишь?

– Могу повторить это сто тысяч раз, – радостно сообщил Кирилл, – ты самое дорогое, что у меня есть.

– Ты самый лучший, –  растянуто, со странной интонацией сказала невеста. – Но, что ты скажешь, если я сообщу, что намерена немедленно прекратить отношения, если узнаешь, что ты у меня не единственный?

– Странный вопрос. Для того, кто любит, никого иного просто не существует. Ты не способна изменить. Мы же любим друг друга.

– Замечательно, что ты так думаешь. Мне ужасно жаль, но, извини, я беременна.

– Чего ты? Мы же, у нас с тобой ничего не было! Как это могло случиться.

– Именно в этом проблема. Конечно не от святого духа. Если бы что-то было, могла бы соврать, что ребёнок твой и любить тебя дальше, но, увы, сама отрезала для себя такую возможность, затягивая с постелью. Свадьбы не будет.

– Почему? Ты с ним рассталась? Это случилось давно? Скажи, что тебя обманули, взяли силой!

– Нет, Кирилл, я сама. Мы и сейчас встречаемся. Я давно уже не девственница, привыкла к мужской ласке. Жить без секса мне не по силам, а ты, ты  такой непорочный, такой застенчивый, робкий. Я не могла тебя соблазнять, ты не настаивал. Мне казалось, что это нормально.

– Я тоже не мальчик. Мне уже двадцать пять, у меня была женщина, была. Давно, очень давно. С тобой я мечтал о чистой любви, не хотел осквернять непорочные отношения, поэтому не настаивал на постельных отношениях: считал тебя недотрогой, радовался невинной свежести, считал тебя наивной девочкой.